ПРО ИГОЛКИ И СЛОНОВ

А.Зиновьев: Как иголкой убить слона

Выражением Как иголкой убить слона я называю совокупность форм поведения людей в ситуациях, в которых имеет место огромное различие в силе участвующих в них контрагентов. Поскольку систематизированная наука тут еще не создана, мне придется ссылаться на мой личный опыт с целью пояснения общих утверждений. Высказать же эти утверждения я считаю небесполезным хотя бы потому, что наша страна в целом и многие категории ее граждан оказались сейчас (в постсоветское время) в такого рода ситуациях. 

ПРЕЦЕДЕНТ ЦИРКУЛЯ 

В начале тридцатых годов прошлого века в московских дворах образовывались детские банды. Они нападали на «чужих» детей, отбирали у них деньги и вещи, избивали. Однажды (мне было десять лет) я ходил в магазин купить циркуль «козья ножка», У этого циркуля был острый конец. Когда я возвращался домой, меня окружили ребята из одной такой банды. Их было больше десяти человек. Они были старше меня. Каждый по отдельности мог справиться со мной. Они потребовали вывернуть карманы, угрожая избить. Я вынул циркуль, показал его им и сказал, что выткну глаз первому, кто дотронется до меня.

Они стушевались, расступились и пропустили меня. После этого обо мне распространился слух, будто я отчаянный бандит и связан со взрослыми бандитами. Я прожил в этом районе потом шесть лет, и ко мне никогда никто не приставал: боялись. Не я открыл описанный выше способ самозащиты. В истории человечества и в повседневной жизни людей он был и является обычным делом. Общий принцип его — способность одного из участников борьбы быть опасным для другого в достаточно высокой степени. В современных условиях в мире (с современным оружием и средствами коммуникации) эта способность приобретает особо важное значение. Конкурировать, например, в отношении вооружений с США сейчас вряд ли способна какая-то страна в мире, включая Россию и Китай. Но иметь оружие, делающее обладателя им опасным для потенциальных агрессоров, могут многие страны. Опасным до такой степени, что такие страны способны причинить в ответ на нападение такой ущерб агрессору, что нападение теряет смысл. С этой точки зрения разница между тем, обладает страна тысячью ядерных бомб или всего лишь десятком (при том условии, что из этих десяти она может сбросить на агрессора хотя бы одну), теряет смысл. Не случайно потому США так боятся того, что ядерное оружие попадет в руки антиамерикански настроенных стран, народов, террористических организаций. Они опасаются не за некое человечество, которое они готовы при случае уполовинить, а за свое положение в мире и свое благополучие,

ПРЕЦЕДЕНТ ЛЕОНИДА 

Как известно из школьного учебника по истории, спартанский царь Леонид с тремястами воинами сдерживал наступление трехсоттысячной армии персов. Численное неравенство сил колоссальное. Но спартанцы приняли решение сражаться до последнего. И место для сражения (Фермопилы) выбрали такое, что персы, двигавшиеся по узким горным тропам, не могли использовать свое численное превосходство, Этот прецедент интересен также вот чем. Даже тридцать воинов в тех условиях могли бы сдерживать армию персов, Но если бы спартанцев тут было три тысячи или более, их способность противостояния персам не увеличилась бы, если бы не снизилась. Это выглядит как парадокс. А на самом деле тут имеет силу вполне реалистический расчет. Во время нашей войны 1941-1945 годов с Германией имели место многочисленные случаи, когда небольшие подразделения выдерживали тяжелейшие сражения с противником, во много раз (порой в десятки) превосходившим их (например, оборона Брестской крепости, панфиловцы), а целые дивизии и даже армии не могли использовать свои боевые потенции и капитулировали. Обратите внимание, какие огромные силы привлекаются для борьбы с немногочисленными преступниками, захватывающими заложников. Какие вооруженные силы России задействованы в Чечне в войне против сравнительно немногочисленных боевиков. А США мобилизовали огромную армию с новейшим вооружением против террористов, достаточную для «нормальной» войны с армиями целых стран. И как бы мы ни относились к террористам, надо признать, что они весьма умело использовали условия на Западе в своей неравной войне против США (также и чеченцы в войне против армии РФ). Общий принцип случаев такого рода — поставить противника в такое положение, чтобы он не смог использовать свое превосходство в силе. 

ПРЕЦЕДЕНТ ПИССАРО 

Конквистадор Писсаро с тремястами воинами победил армию индейцев, превосходившую его отряд по численности в тысячу раз. Конечно, европейцы были лучше вооружены, однако индейцам даже без оружия было достаточно просто двигаться на пришельцев, чтобы втоптать их в землю. Но они этого не сделали. Они капитулировали. Почему? Эта операция Писсаро может служить классическим образцом тому, как иголкой убить слона. Решающую роль тут сыграло интеллектуальное преимущество европейцев. Индейцы не имели о них никакого практически важного представления. Писсаро же знал кое-что об индейцах, важное с точки зрения войны, об их социальной организации, об их воззрениях, о статусе их вождя. Последний для них был богом. Они были убеждены, что всякий, кто посягнет на него, погибнет. Писсаро со своими воинами набросился на вождя индейцев, захватил его. И ничего такого, чего ожидали индейцы, не случилось. Пораженные этим, они капитулировали без боя, Писсаро угадал самое уязвимое место в армии индейцев, можно сказать — ее ахиллесову пяту. И воспользовался этим. Для этого, разумеется, потребовались решительность и способность пойти на риск. Случаев такого рода, как прецедент Писсаро, в истории человечества было много. Их можно наблюдать и в наше время. Общим для них является умение одного из объединений людей заметить уязвимый пункт другого и использовать это преимущество в борьбе с ним. Это преимущество — интеллектуальное. Интеллект тут особого рода: не беспристрастно познавательный и не созидательный, а пристрастный и разрушительный, направленный на нанесение ущерба противнику, на его покорение или уничтожение. Различие тут подобно различию между интеллектом зоолога, изучающего животных, и интеллектом охотника, желающего убивать этих животных. Последний тоже изучает животных, но не как ученый зоолог. Ему важно знать, куда нужно стрелять, чтобы поразить животное. Все годы «холодной» войны тысячи западных специалистов (советологов) изучали Советский Союз. Но они не сделали ни одного серьезного научного открытия. У них была другая цель — искать наиболее уязвимые места в советском человейнике, ударяя в которые, можно было бы ослабить и в конечном итоге убить этого коммунистического «слона». С научной точки зрения, вся советология достойна насмешки и презрения. Но как наука для «охотников» на советского «зверя» она оказалась весьма полезной и эффективной для победы Запада в «холодной» и затем в «теплой» войне против Советского Союза. К этой теме я вернусь ниже. 

УБИТЬ СТАЛИНА 

Я рано встал на путь бунтарства против дефектов советского строя и стал антисталинистом. В десятом классе школы я стал членом террористической группки, планировавшей убить Сталина. Нас было несколько ничтожных по силам человечков. Нам противостояло могущественное общество с могущественной системой власти и репрессий. Нам казалось, что убив Сталина, мы сделаем величайшее благо для миллионов соотечественников. Мы шли на верную гибель при этом. Потому мы считали наше поведение морально оправданным. Проблема состояла в том, как осуществить покушение технически и где добыть оружие. Обсудив все доступные нам варианты, мы остановились на том, чтобы осуществить замысел во время демонстрации. И это было не невозможно. Колонна, в которой шла на демонстрацию наша школа, проходила недалеко от Мавзолея Ленина. Никому бы не пришло в голову, что какие-то невзрачные мальчишки и девчонка способны на такое серьезное дело, — на дело, как мы думали, эпохального масштаба. Так что наш расчет был правильный: мы заметили уязвимое место в охране Сталина. Уже после войны я узнал, что мы были не единственными «умниками». В это же время была разоблачена более серьезная террористическая группа студентов, тоже планировавшая покушение на Сталина и тоже во время демонстрации. Я вспомнил этот эпизод из прошлого в связи с фактами терроризма, информацией и разговорами о которых сейчас забивают сознание миллиардов людей. При этом о терроризме говорят как об абсолютном зле, причем — беспричинном, якобы просто появляются такие неполноценные существа, некие недочеловеки. А почему они появляются, такой вопрос вообще отпадает. И уж тем более говорить об их социальной роли есть идеологическое табу. 

ТЕРРОРИЗМ 

Возьмем нашу террористическую группку. Ее не разоблачили, поскольку меня арестовали по другой причине и группка, как я узнал уже после войны, просто «испарилась». Но если бы ее разоблачили, нас, конечно, осудили бы, как это сделали с другими группами, которые появлялись в те годы. И правильно бы сделали; мы были преступники, воплощение зла. Ну а если бы наше покушение вдруг удалось? Как бы наше поведение оценили теперь (если бы, конечно, советский коммунизм был разрушен)? Наверняка нам памятники поставили бы. Ведь называли же улицы советских городов именами цареубийц. Считают же героем Штауфенберга, пытавшегося убить Гитлера. В реальной истории оценка терроризма зависит от того, кто дает оценку, кому, в каких условиях. США и страны НАТО совершили нападение на Югославию, не считаясь с нормами морали и права. Мы имеем основания оценивать их поведение как терроризм. Они сами так свое поведение не оценивают, поскольку сила на их стороне. Они оценивают действия президента Югославии Милошевича, боровшегося против албанского терроризма, как преступные, а действия албанских террористов — как правомерную борьбу за национальную независимость. Они оценивали действия российских властей и вооруженных сил против чеченских террористов как нарушение прав человека и поддерживали этих террористов. Они заговорили о мировом терроризме как об абсолютном зле, оставляя за собой право решать, кого считать этим злом. Сейчас забыли о том, что ЦРУ готовило покушение на Фиделя Кастро. И если бы оно удалось, осуществившие его агенты ЦРУ получили бы награды и вошли бы в историю США как герои. 

Терроризм не есть нечто беспричинное или нечто коренящееся в каких-то дефектах человеческой биологической природы. Это-явление социальное, имеющее корни в условиях социального бытия людей. То, что сейчас в США называют мировым терроризмом, есть закономерная реакция определенных стран и народов, ставших жертвами глобализации и западнизации, то есть войны, которую США и страны НАТО уже ведут за мировое господство. Терроризм не есть нечто одинаковое для всех времен и всех регионов планеты. Одно дело -терроризм, порожденный условиями дореволюционной России, и другое дело — терроризм в послереволюционные годы (например, покушение на Ленина). Одно дело — терроризм в Югославии и в России, поддержанный странами Запада во главе с США, и другое дело — терроризм в отношении самих США. Надо различать терроризм одиночек, вроде Халтурина) и организаций (народовольцы, эсеры), оппозиционеров к власти и самих властей (властей гитлеровской Германии, властей США) в отношении конкретных лиц (царь Александр Второй, Столыпин, Садат, Ганди) и случайных людей (взрывы в Оклахоме, Москве, Буденновске), уголовный и политический, а также по другим признакам. Сейчас же говорят о терроризме вообще, полностью игнорируя социальную сущность тех или иных террористических актов. Тем самым стремятся скрыть социальную природу происходящей мировой войны, изобразить ее так, будто с одной стороны стоят благородные борцы за благо всего человечества (США и их союзники), а с другой — недочеловеки-террористы. И чтобы хоть как-то сгладить чудовищное неравенство сил, изобретается некая мощная мировая террористическая сеть, якобы угрожающая самому существованию человечества. Общим для террористов действительно является использование средств, осуждаемых морально и юридически. Эти средства относятся к множеству таких, которые я обозначаю выражением «как иголкой убить слона» и которые используются не только террористами. США использовали эти средства на протяжении всей своей истории больше, чем любая другая страна в мире. При этом они никогда не считались с моральными и юридическими нормами, истолковывая их по своему произволу, Эти средства в огромных масштабах использовались Западом во главе с США в «холодной» и затем «теплой» войне против Советского Союза и Югославии. И используются сейчас в мировой войне, перешедшей в стадию «горячей». 

КАК ИГОЛКОЙ УБИТЬ СЛОНА 

Я оказался в эмиграции на Западе в 1978 году, когда в ходе «холодной» войны, длившейся уже более тридцати лет, произошел радикальный перелом. Деятели «холодной» войны с самого ее начала изучали советское общество. Сложилась особая отрасль науки — советология. В ней на Западе были заняты многие тысячи специалистов и сотни исследовательских центров. В составе советологии возникла особая ее отрасль — кремлинология. Она самым педантичным образом изучала структуру советской государственности, партийный аппарат, центральный партийный аппарат, ЦК КПСС, Политбюро и лично работников аппарата власти. Но основное внимание в течение длительного времени (пожалуй, до конца семидесятых годов) было направлено на идеологическую и психологическую обработку широких слоев населения и создание прозападно ориентированной массы советских граждан, фактически игравших роль «пятой колонны» Запада и занимавшихся (вольно или невольно) идейно-моральным разложением советского населения (не говоря уж о прочих функциях). Так было создано диссидентское движение. Одним словом, основная работа велась по линии разрушения советского общества «снизу» Тут были достигнуты серьезные успехи, ставшие одним из факторов будущей контрреволюции. Но они были не настолько значительными, чтобы привести советское общество к краху, К концу семидесятых годов западные деятели «холодной» войны поняли это. И поняли, что основу советского коммунизма образует его система власти, а в ней — партийный аппарат. Изучив досконально структуру партийного аппарата, характер отношений сотрудников в нем, их психологию и квалификацию, способ отбора и прочие его черты, деятели «холодной» войны пришли к выводу, что разрушить советское общество можно только сверху, разрушив его систему власти. А для разрушения последней необходимо и достаточно разрушить партийный аппарат, начав разрушение его с самого высокого уровня — с ЦК КПСС. И они переключили свои основные усилия именно на это направление. Они нащупали самое уязвимое место в советской социальной организации. Догадаться об этом переломе в ходе «холодной» войны для меня было нетрудно, поскольку я имел возможность наблюдать и изучать скрытую часть «холодной» войны. В 1979 году на одном из моих публичных выступлений, которое так и называлось: 

«Как иголкой убить слона», -мне был задан вопрос, какое место в советской системе является, на мой взгляд, самым уязвимым. Я ответил: то, которое считается самым надежным, а именно-аппарат КПСС, в нем-ЦК, в нем — Политбюро, в последнем -Генеральный секретарь. «Проведите своего человека на этот пост, — сказал я под гомерический хохот аудитории, — и он за несколько месяцев развалит партийный аппарат, и начнется цепная реакция распада всей системы власти и управления. И как следствие этого начнется распад всего общества». Я при этом сослался на прецедент Писсаро. Пусть читатель не думает, будто я подсказал стратегам «холодной» войны такую идею. Они сами до этого додумались и без меня. Один из сотрудников «Интеллидженс сервис» говорил как-то мне, что они (то есть силы Запада) скоро посадят на «советский престол» своего человека. Тогда я еще не верил в то, что такое возможно, и о такой «иголке» Запада, как генсек-агент Запада, я говорил как о чисто гипотетическом феномене. Но западные стратеги уже смотрели на такую возможность как на реальную. Они выработали план завершения войны: взять под свой контроль высшую власть в Советском Союзе, поспособствовав приходу на пост Генерального секретаря ЦК КПСС «своего» человека, вынудить его разрушить аппарат КПСС и осуществить преобразования («перестройку»), которые должны породить цепную реакцию распада всего советского общества. Такой план стал реальным, поскольку уже тогда стал очевиден кризис высшего уровня советской власти в связи с одряхлением Политбюро ЦК КПСС, и «свой» человек на роль западной «иголки», долженствующей убить советского «слона», вскоре появился (если не был «заготовлен» заранее). И надо признать, что этот план вполне осуществился. Особенность этой операции «холодной» войны состоит в том, что метод «как иголкой убить слона» был использован не в отношении более сильного, а в отношении менее сильного, но мощного противника, опасного в случае «горячей» войны настолько, что преимущества Запада в силе могли сойти на нет, как это оказалось в войне Германии против Советского Союза в 1941 -1945 годы. А рассматриваемый метод позволил избежать риска и потерь, сэкономить время и добиться победы чужими руками. Метод, изобретенный слабыми в борьбе с более сильными противниками, был взят на вооружение самыми могущественными силами на планете в их войне за власть над всем человечеством. 

ДВЕ НАУКИ 

Во всякой борьбе противники так или иначе изучали друг друга. Но это изучение было весьма ограниченным и спорадическим. Занимались этим в основном агенты секретных служб и дипломаты. Во второй половине двадцатого века наступил перелом. В ходе «холодной» войны в странах Западной Европы и в США (в последних главным образом) были созданы бесчисленные исследовательские центры и разведывательные службы, в которых были заняты тысячи профессионально подготовленных сотрудников. Эти сотрудники не были связаны предрассудками академической науки, нормами морали и юридическими законами. Они имели вполне конкретные задачи, решение которых вынуждало их на нестандартный и даже авантюристический подход к противнику — к Советскому Союзу, советскому блоку, коммунистической социальной организации. Это сказалось на организации, на способах обработки собираемой информации и на выработке рекомендаций для учреждений, власти. Они создавали «науку, для охотников на советскою зверя». Хотя это не была наука об этом «звере» в академическом смысле, но она была достаточна для того, чтобы обеспечить более высокий интеллектуальный уровень ведения войны, чем тот, с которым Советский Союз заканчивал ее. В Советском Союзе создание академической науки о современном Западе было исключено господствовавшей марксистской идеологией, а «наука для охотников на западного зверя» находилась в жалком состоянии. И это стало одним их факторов поражения Советского Союза. Сейчас Россия оказалась в таком состоянии, что для нее проблемой номер один стала проблема исторического выживания и самозащиты от могущественнейшего врага, какого еще не было в истории человечества. Эта проблема возникла не на несколько лет, а на много десятилетий, если не на весь двадцать первый век. Без основательной разработки науки о методах борьбы против превосходящего по силам противника с этой эпохальной задачей в принципе невозможно справиться. Новым сравнительно с прошедшим периодом тут является то, что развить «науку для охотников» теперь невозможно без развития академической науки о том «звере», от которого приходится защищаться, и о том «охотнике», которому приходится защищаться. Возвращаясь к случаю из моего детства, с которого я начал статью, можно сказать: нужно на научном уровне знать, что из себя представляют обложившие тебя «звери» и с каким «циркулем» ты можешь проложить для себя историческую дорогу. 


Экономика террора


Стремление навеки избавиться от такого явления, как война, всегда было присуще человечеству. Вспомним хотя бы знаменитую «Комедию о Лисистрате». Но только в ХХ в. люди смогли сделать серьёзный шаг в этом направлении. Правда, как обычно, оказалось, что благими намерениями выстлана дорога если и не в ад, то уж точно в какой-то исторический тупик. 

Целое направление в философии, начиная со времён Макса Штирнера и Фридриха Ницше, стремилось убедить людей в том, что насилие и агрессия суть неотделимые (хотя, понятное дело, не самые приятные) элементы человеческой натуры, и «полный запрет» на них приведёт лишь к тому, что они найдут себе какую-то иную сферу для проявления — а это, возможно, будет хуже всяких войн, в которых, по крайней мере, есть правила. Тем не менее, в ХХ в., после первой мировой войны, цивилизация была так напугана всем произошедшим, что победила точка зрения веривших в изначально добрую природу человека. Мол, если все государства и все люди доброй воли вместе выступят против войны, то её больше не будет никогда. С этого утверждения, собственно, началась история новейшего времени. И революция 1917 г. в России в этом смысле — лишь следствие (ведь одной из главных целей большевиков было совершить мировую революцию, которая якобы положит конец всем войнам в мире, ликвидировав их экономические причины). 

Знаменитый пакт Бриана-Келлога, появившийся в 1928 г., прямым текстом запрещал использование войны в качестве средства разрешения международных споров. Точно такой же была и общая позиция Лиги Наций. Но история второй мировой войны показала, что хорошие и умные слова не влекут за собой ничего. Гитлер на все рассуждения европейских мудрецов о запрете войны просто наплевал. И если бы демократические государства Европы тупо соблюдали пакт Бриана-Келлога, Гитлер с ними, несомненно, разобрался бы весьма скоро. 

После войны архитекторы ООН придумали другие, более хитрые решения. Теперь война уже не запрещалась «прямо вот так». Но основные принципы международного права, под которыми подписались все государства-участники ООН, сводились, в первую очередь, к мирному разрешению международных споров. То есть война «отметалась с порога», однако при этом не исчезала с исторической сцены совсем. 

Прежде всего, неявно предполагалось, что возможна агрессия со стороны нарушителей нового мирового порядка. Естественно, такая агрессия заранее гневно осуждалась. Кроме того, предполагалось также, что на эту агрессию можно отвечать силовыми действиями — как пострадавшего от неё государства, так и всего международного сообщества. Таким образом, основополагающие документы ООН фактически признавали два справедливых вида войны: ответ государства на агрессию и действия международного сообщества против агрессора. 

В результате после 1945 г. войны приобрели весьма своеобразный характер. Можно сказать, войн в классическом смысле было так мало, что их можно перечесть по пальцам одной руки. Навскидку могу назвать только арабо-израильские конфликты, китайско-вьетнамскую и ирано-иракскую войну. Всё остальное вполне проходит по графе «ответ на агрессию». Зато расцвели другие типы конфликтов: приграничный инцидент и внутренняя (»гражданская») война. Ну и, конечно, ожесточённое идеологическое противостояние плюс невидимые миру битвы спецслужб (»холодная война»). 

Основой этой странной эпохи в международных отношениях была сложившаяся после 1945 г. биполярность мира. Два «вполне цивилизованных джентльмена» — один в смокинге, другой в сереньком костюмчике председателя обкома — противостояли друг другу на мировой арене, и конкуренции в этом деле не терпели. Ибо, помимо прочего, осуждение войны в документах ООН делало ещё одно важное дело — не позволяло возникнуть каким-нибудь «третьим игрокам», не входящим в блоки противостоящих цивилизаций. Такой трюк попытался осуществить Китай, но ему быстро показали его место — и в результате энергия китайцев ушла вовнутрь, что, кажется, весьма благотворно на них сказалось (последняя война Китая с Вьетнамом 1979 г. — кстати, совершенно классического типа, — дала Пекину обильную пищу для размышлений и для поисков «чего-то другого» взамен войны). 

Мир тем временем сотрясали гражданские войны, внутренние и пограничные конфликты. Корея, Вьетнам, Афганистан… Припомним и «холодную войну». И вдруг советский блок рухнул — не выдержал напряжения. Мир немедленно обрёл «многополярный» характер, то есть, по сути дела, превратился в один большой сумасшедший дом (радоваться «многополярности», по-моему, могут только люди, упорно не желающие смотреть дальше своего носа). Один из жандармов исчез, и жители улицы, порядок на которой он худо-бедно поддерживал, тут же вообразили себя кто Наполеоном, кто Цезарем, кто Гагариным, а кто и королём картёжников… 

Однако никто не отменял Хартию и Устав ООН. Которые, скажем прямо, создавались под биполярный мир. Более того, скажем совсем уж страшную правду: видимо, биполярность для современного мира является нормальным, естественным его состоянием. 
Что же началось после устранения «советского полюса»? Вполне понятная в таких условиях вещь — стал «отрастать» новый полюс. Самое удивительное, что нынешним миром этот полюс воспринимается в качестве более естественного и понятного, чем советский. Я говорю о так называемом «исламском фундаментализме» (здесь можно было бы поспекулировать насчёт роли СССР, как «последнего удерживающего», на место которого пришло что-то уж совсем гнусное и страшное, но я этого делать не буду). Штука это совсем непростая… И нынешний успех исламистского террора связан именно с желанием человечества вычеркнуть из своего лексикона слово «война». 

В самом начале 90-х гг. в качестве реакции на знаменитую статью Фукуямы в западной печати появилось несколько работ, которые обосновывали и развивали теорию «сверхновой» или «постмодернистской» войны. К стыду своему, их авторов я сейчас не помню. У меня, однако, есть некоторое оправдание такому пробелу в памяти: тогда все подобные публикации проходили по графе «явный и ярко выраженный бред сумасшедшего». Подобную классификацию им выдавали признанные в мире эксперты по внешней политике и обороне, так что оставалось лишь согласиться с мнением светил и забыть про «чушь и дичь». 

Однако авторы «бредовых измышлений» писали, как сейчас помню, следующее. Итак, в новых условиях, когда коммунизм повержен, уже полностью исчезает почва для ведения войн в традиционном смысле. Воевать-то «за правду против лжи» (а других войн в нынешнем мире быть не может) уже не с кем — все государства стремятся к демократии! Но глубинные причины, которые приводят к конфликтам, сохраняются. Следовательно, войны просто изменят свой характер и превратятся в «сетевые», «распределённые», «серии точечных ударов» (примерно такие термины употребляли «сумасшедшие теоретики»). Не будет ни фронта, ни тыла в прямом смысле этих слов. Не будет объявления войны. Не потребуется мобилизации армий и всех прочих привычных атрибутов военных конфликтов, поскольку они запрещены международным правом. Все действия будут осуществляться небольшими группами специально подготовленных людей против крупных промышленных и иных объектов, а также против больших масс гражданского населения. 

Рисовались такие картины: допустим, какая-нибудь Республика Нагония обиделась на какое-нибудь, скажем, Королевство Кенгуролэнд. Нагонская военная разведка активизирует в Кенгуролэнде давно подготовленную группу молодых террористов, которые взрывают, скажем, гидростанцию, оставив половину населения вражеского государства (с которым, тем не менее, сохраняются дипломатические и прочие отношения) без электричества. Ну, ещё в двух-трёх супермаркетах столицы распыляются ядовитые вещества. На сенсационные ужасы сбегаются журналисты, которые начинают их ещё больше нагнетать. Получен резонанс, трон короля зашатался… Потом нагонские политики аккуратно намекают, что могут помочь кенгуролэндцам решить проблемы — на таких-то и таких-то условиях… Те соглашаются — и всё, война закончена. По сути дела, она свелась к трём хорошо подготовленным ударам. Если сами террористы попали в руки властей, то доказать их связь с вражеской разведкой и властями невозможно: все они в один голос твердят, что принадлежат к какому-нибудь «Всемирному союзу летучих межгалактических мстителей им. Л.Д.Троцкого» или к террористической организации «Злые клоуны». Никаких других связей не прослеживается, а сами террористы, как показывает следствие, абсолютно честны, они всерьёз считают себя космическими троцкистами или злыми клоунами. 

Следовательно, писали «политологические психи», должна появиться разветвлённая сеть террористических организаций, которые будут брать на себя всю чёрную работу по нанесению таких ударов. Конкретный прогноз теоретиков новой войны, однако, не оправдался. Они были убеждены, что в ближайшие годы будет формироваться сеть из левацких групп типа «Красных бригад», которые будут контролироваться и даже специально создаваться спецслужбами разных стран, тем более, что кадры для «красного террора» будут всегда — их нужно только соответствующим образом обработать и подготовить. 

Но вышло совсем по-другому. Действительно, поначалу человечество, как ломоть хлеба на помойке, прямо-таки расцвело плесенью разнообразных левацких армий террористов. А уже к середине 90-х гг. волна «левизны» сошла на нет. Оказалось, что у неё есть серьёзный и опытный конкурент под названием «исламский фундаментализм». 

В 1999 г. мне попалась книга Жиля Кепеля «Джихад: расцвет и закат исламизма», в которой автор доказывал примерно следующее: исламизм был специально выращен американцами для борьбы против СССР, и теперь, когда задача уничтожения коммунизма решена, его ждёт скорый и бесславный закат. Американцы просто перестанут его финансировать, и он свернётся, как осенний лист. 
Сегодня очевидно, что Кепель оказался слишком большим оптимистом. Наличие «мирового подполья», а точнее, мощной транснациональной корпорации под названием «исламский фундаментализм» (далее, для краткости, ТНК «ИФ») оказалась весьма выгодно правящим элитам современного мира, и, похоже, этому монстру суждена долгая жизнь. 

ТНК «ИФ» относится, скажем так, к сфере услуг. Причём таких услуг, которые запрещены международным правом. Например, умышленного нанесения одним государством ущерба другому государству. За это международное сообщество по головке не погладит. А если электростанцию, банк, школу или вокзал взорвали неведомые «исламские террористы» — то и спроса никакого. «Будем ловить». Таким образом, не нужно вести войну и «засылать диверсантов». Достаточно установить контакт с коммерческими представителями «ИФ», отсыпать им немного звонкой монеты — и вас обслужат по каталогу (подозреваю, что и каталоги такие существуют). А уж дальше ваше дело, как обыграть трагическое происшествие. Можно аккуратно намекнуть соседу, что надо уступать, «а то хуже будет». А можно просто молча потирать руки и радоваться чужой беде. 

ТНК «ИФ» идеальна для воздействия на политиков и общественное мнение. Она успешно пользуется теми, у кого есть средства. Но сама по себе она была бы не столь эффективна, если бы не существовало другой, уже совершенно невидимой, профессиональной корпорации работников СМИ. 

Следует понимать, что к концу ХХ в. СМИ в массе своей вышли из под контроля государств и начали жить своей собственной жизнью. Они, конечно, зависят от спонсоров и содержателей (что влияет на их политическую ориентацию), но, тем не менее, журналистский мир идеологически весьма однороден — это на 95% люди леволиберальных взглядов, у которых в голове царит стихийная смесь из Маркса и Хайека, и которые искренне убеждены в том, что экономический либерализм способствует процветанию социальных институтов. Но дело не в этом, а в том, что они представляют собой огромную «цеховую организацию», которая постоянно ищет сенсационную информацию. Ещё одной интересной особенностью следует считать относительно невысокую обеспеченность журналистов (к примеру, мало кто из них откажется от дополнительного гонорара за заказную статью). Даже так: журналист получает достаточные суммы для того, чтобы вести умеренно-безбедную жизнь. Но он вращается в кругах, которые задают иной жизненный стандарт, и стремится улучшать своё положение. 

В результате покупка отдельных представителей прессы для ТНК «ИФ» обходится в копейки. А учитывая наличие в её рядах хорошо подготовленных пропагандистов-психологов — иногда получается это сделать и бесплатно. В результате деятельность ТНК по обслуживанию заказчика получает и эффективную рекламу, и каналы воздействия на правительства с помощью СМИ. 

К исламу как таковому ТНК имеет весьма опосредованное отношение. Я думаю, создание «корпорации монстров» именно на этой почве произошло по одной-единственной причине: чтобы затруднить внедрение в её ряды европейской агентуры (что было бы намного легче сделать в случае с левацкими организациями). Ну и, конечно, бедные исламские страны ещё долго будут поставщиками кадров для «ИФ». В общем, она действует вполне рационально — стремится монополизировать рынок террористических услуг. 

Действует корпорация примерно так: в некоем материально неблагополучном регионе мира её эмиссары создают тоталитарную секту исламского толка (скажем, под названием «ваххабизм»). Приверженцы секты, помимо прочего, получают некоторые суммы, что быстро увеличивает количество завербованных. Затем среди них идёт отбор наиболее перспективных кандидатов на роль «шахидов». Они проходят обучение (давно уже поставленное на поток и ставшее технологией) и совершают поначалу мелкие, а затем и крупные террористические акты. Мелкие акты могут служить рекламой, имеющей целью привлечь средства: ТНК намекает, что теперь и в этом районе мира она может оказывать эффективное влияние. Вот, собственно, и весь рабочий цикл. 

Естественно, ТНК «ИФ» не только оказывает услуги. Она ждёт, что в какой-то момент на её счетах скопятся средства, которых хватит для того, чтобы сыграть собственную игру — и построить какой-нибудь «халифат» или «султанат». То есть речь идёт о появлении в перспективе явного «второго полюса силы». 

Оценим примерные масштабы деятельности ТНК «ИФ». Чисто умозрительно: никаких данных, кроме столь же умозрительных прикидок других авторов, у меня нет. Но, думаю, во всей «корпорации монстров» на всех ролях, от руководителей до временных статистов занято не более 1 млн. человек (а может, и того меньше). Примерно 20-30 тыс. из них осуществляют функции контактирования с «официальными кругами клиентов», они же контролируют те каналы, по которым в ТНК поступают деньги от заказчиков. 5-6 тысяч человек работает со СМИ (собственно говоря, это прикормленные медиа и отдельные особо шустрые личности в прессе плюс герои-пропагандисты). Оценить объем крутящихся в ТНК средств ещё труднее, но, видимо, он не выходит за несколько миллиардов долларов (не более 10), иначе нас давно бы трясло от взрывов, а вопрос создания «халифата» уже стоял бы на повестке дня. 

Цель явного мирового полюса — США — состоит в том, чтобы удерживать «тайный полюс» под контролем, прежде всего, материальным. Ему не дадут умереть, так как его услуги востребованы в мире. Поэтому призывы к правительствам мира вроде «прекратить тайное финансирование фундаментализма» — это переливание из пустого в порожнее. Но главная цель состоит в том, чтобы не дать ему разбогатеть и подняться до уровня настоящего гиганта, способного соперничать с США. Отсюда «растут ноги» проектов вроде «Большой Ближний Восток и Северная Африка», которые призваны резко уменьшить кадровый и материальный арсенал ТНК «ИФ». Не уничтожить до конца, но сделать его безопасным в обозримой исторической перспективе. 

Собственно говоря, это и есть главный тупик человечества. Реализовалась какая-то глубинно-психологическая модель. Мир по-прежнему рассматривается, как «поле битвы добра со злом». Но теперь «злу» не дают права легитимной институализации, и оно приходит «со дна», «из глубин», из «невидимого подполья». Европейский человек слишком ослаб, чтобы признать наличие некоторых элементов зла в себе самом. «Мы» — всегда добрые, а «они» — всегда плохие. Как анекдотическое заклинание, звучит «мы против войны, мы против войны, мы против войны». Тут раздаётся очередной взрыв, разлетаются «фрагменты неопознанных тел». «Это не мы, это не мы, это не мы!». 

Просматривается только два выхода из этого положения. Первый: согласиться на тот вариант, который предлагают американцы — поставить «второй полюс» под контроль путём осуществления в исламском мире колоссальной программы образования и религиозной реформации. При этом террор никуда не денется и станет средством контроля за остальным миром. Естественно, в этом деле самым успешным окажется тот, кто вложит больше средств в «ИФ». Нетрудно догадаться, что это будет за государство. 
Второй: развал всей внешнеполитической системы ХХ в., признание права государств на войну и фактический возврат лет на четыреста назад. Тогда услуги ТНК «ИФ» не будут востребованы, зато мир вступит в череду бесконечных междоусобных войн. Восторжествует истинная «многополярность». 

Оба варианта не устраивают Россию в исторической перспективе. Но какое дело до неё остальному миру? Нам следует действовать самим. Мне кажется, единственное, что мы на данном этапе могли бы сделать — это хотя бы минимизировать информационные эффекты террора. Для этого следует создать «параллельную» систему СМИ, не связанную с «глобальным цехом», то есть реализовать идею «единого евразийского информационного пространства», когда-то высказанную А.Дугиным. От террора нас это не спасёт. Но зато, вероятно, во многом избавит от тех жалких «условных рефлексов», которые уже выработал «цивилизованный мир» в борьбе с собственным, загнанным в самые дальние углы мозга подсознанием — «исламским фундаментализмом». 


www.apn.ru