ЧТО ДАЛЬШЕ?

Социальное предпринимательство

МАКРОСИСТЕМНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ФЕНОМЕНА, ПРЕДПОСЫЛОК ВОЗНИКНОВЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВ РАЗВИТИЯ

От общего к частному. Перспективы возникновения гибридной системы социально­экономических отношений как следствие упадка социализма и капитализма в элитарных и эгалитарных обществах.Рассматривая какое-либо общество или человечество в целом как единую Сущность и Существо, как самостоятельный субъект и объект, а не просто как сумму отдельных индивидуальностей, мы сможем обнаружить и базовую двойственность этого макросуществования, подобную той двойственности души и тела, сознания и бытия, которую психологическое наблюдение обнаруживает в каждом человеке в тех или иных пропорциях, с той или иной интенсивностью внутреннего конфликта или редких случаев согласованности.
Сущностная двойственность общества может быть обнаружена в таких социальных явлениях как: индивидуализм и коллективизм, элитаризм и эгалитаризм, капитализм и социализм — в принципиально разных акцентах актуальностей и ценностей, поддерживаемых сознанием и активностью множества людей, вступающих в сложные взаимоотношения или противоборствующих вплоть до непримиримого антагонизма, порождая многочисленные объективные конфликты, наполняя историю разнообразными событиями, за внешней драмой которых трудно разглядеть единство и неделимость социального существования, а значит и безысходность любого рода попыток одностороннего решения проблемы двойственности.

"Анархический капитализм" западного полушария сознания человечества и противоположный ему "коммунизм" — эти социальные эксперименты выражают две полярные крайности двух означенных тенденций, и вовсе не случайно хроническая мировая "напряжённость" новейшей истории связана с противостоянием именно этих систем и их "ценностей", точно так же как в судьбе каждого человека вовсе не случайно идёт постоянная внутренняя борьба между желаемым и действительным, доходя порой до раздвоения личности. Общечеловеческая внутренняя борьба аналогична, и в своём внешнем проявлении она выражена повсеместной взаимной борьбой индивида и общества, индивидуализма и коллективизм, частного и группового, где каждый отдельный человек периодически оказывается то на одной, то на другой стороне дилеммы, что постепенно приводит его к понимаю золотой середины.

Общая специфика каждого аспекта двойственности следующая:

•       В "правой" крайности индивидуальное сознание центрировано на себе, отвлечено от объективности, словно бы нет ни материи, ни формы внешнего выражения, ни собственной внутренней проблемы этой материи, ни реактивного сопротивления этой формы на пути мыслителя и деятеля. Подобная однобокость и слепота приводят к упадку внешнего выражения жизни и деградации, поскольку нарушается эволюционное равновесие, а забвение нужд формальной жизни рано или поздно становится препятствием для объективной возможности сознания полноценно выразить себя, как испорченный музыкальный инструмент становится препятствием для музыканта, вне зависимости от его музыкальности. Такова проблема "Запада" в широком смысле слова. Идеалистически оторванная от реальности первичность "прав человека" ведёт к угнетению этих прав как к реакции на расцвет асоциального своеволия.

•       В "левой" крайности наблюдается инверсный процесс, тенденция к доминированию бытия над сознанием, или массового сознания над индивидуальным, что ведёт к угасанию духа жизни под тяжестью материализма, ритуала, традиции. Сознание в материи растворено, нацелено на форму, словно бы материя — это всё, что есть. Такая однобокость приводит к потере инициативы, деградации смыслов, росту формализма и самоценности форм, которые некуда применить, как если человеку без слуха и навыка выдать идеальный музыкальный инструмент, ожидая от него музыки. Такова обобщённая проблема левого полушария сознания человечества. Забвение нужд сознания ведёт к бессмысленности создаваемых форм существования.

Обе крайности, пройдя временный пик эффективности, с разных сторон, но в равной мере тяготеют к конечной деградации и страданию, что вынуждает их искать друг в друге пути сохранения равновесия и возрождения интенсивности жизни. Эгалитарная централизованная система макро-экономического планирования обнаруживает недостаток "предприимчивого социума", что ведёт к возникновению гибридных форм организации, таких как "Социализм с китайской спецификой"; в элитарной децентрализованной системе микроэкономического свободного рынка возникает необходимость в "социальном предпринимательстве". По масштабам оба явления выглядят не очень сопоставимыми, тем не менее выражают одну и ту же тенденцию в разных условиях появления, и это тенденция к интеграции неэффективных полярных противоположностей в нечто среднее и эффективное.

Перспектива развития всегда подразумевает синтез уже существующих противоречий, и эволюционный творческий цикл любого масштаба подразумевает процесс "познания" противоположностями друг друга, урегулирование отношений между ними, последующую интеграцию в синтетическое целое. Тот факт, что процессы такого рода далеко не всегда безболезненны, обусловлен недостатком осознанности самих людей, инстинктивностью их усилий и неправильной мотивацией правильных (в корне своём) намерений. Экзальтация какого- то одного из принципов может, конечно, привести к временному формальному успеху, но ввиду отсутствия сущностного равновесия, такой успех рано или поздно оборачивается упадком. Так было с социализмом СССР, так происходит с капитализмом США:

•        крайности индивидуализма ведут к истощению и упадку социального общества, как формы существования

•        крайности коллективизма ведут к упадку индивидуальной жизни, как ценности и смысла существования.

Речь идёт в первую очередь о проблемах сознания, о накопленных стереотипах и инерции менталитета огромных человеческих групп, далеко не о проблемах организации, которая вторична и следует концепции ума организаторов. Речь идёт об урегулировании отношений в сознании, отношений между идеями "индивидуального" и "общественного", "частного" и "целого" как самыми фундаментальными. Препятствием на пути переосмысления и модернизации ментальных установок является не столько врождённый эгоцентризм среднего представителя человечества, сколько до сих пор существующий провал в понимании человеком себя самого как феномена природы, а следом и в понимании общества как макросущества, в понимании всего человечества как ещё более интегральной цельной Сущности. Эскалация материализма, технологий и урбанизации последних веков все эти метафизические во многом вопросы временно оставила вне фокуса человеческого внимания, довольствуясь результатами прогресса. В итоге для типичного современного человека остаётся тайной даже такая элементарная истина, что никакого отдельного индивида вне общества как целого существовать не может, в том смысле, что всякая общность, как и всё человечество, есть самостоятельный макроорганизм, выражающий неведомую макросущность, и именно этому единому выражению каждый отдельный индивид обязан своим существованием как следствием. Типичный мыслитель видит всё наоборот: он воспринимает общество как механическую сумму отдельных людей, пожиная на историческом пути разнообразные плоды своего фундаментального невежества, пока сумма страданий и несчастий не вынудит его смотреть на универсальный масштаб явлений.

Современный индивид воспринимает происходящее с ним как свою жизнь, своё дело и свои доходы, свои идеи и свои цели, даже свои ценности. Вся окружающая вселенская

действительность явно или полусознательно вращается вокруг его "я", в том числе и социальная среда, которая для него лишь пространство раскрытия собственных возможностей, средство для реализации личных намерений, сцена для выступлений его автора + система сбора налогов его копирайтного права — именно это многогранное концептуальное и древнее заблуждение ума формирует цивилизацию и её хронических кризис.

Неосоциализм

Отталкиваясь от уже полученного экспериментального опыта обоих, но экстремальных направлений — социалистической и рыночной — можно попытаться представить себе, каким образом гибридная система могла бы включить в себя положительные аспекты каждой системы, по возможности избегая рецидива негативных последствий.

Макроэкономическая активность общества определённо должна быть подчинена социалистическим же законам, ценностям и планированию. Обусловлено это тем, что общество (как целое) живёт в ином временном измерении, в ином пространстве событий и энергетическом уровне движений, потому на активность таких масштабов не должны оказывать влияния любого рода индивидуальные предпочтения или интересы меньших групп, будучи несоответствующими и неадекватными. Технически все решения на этом уровне должны приниматься системно, квалифицированно и коллегиально, постоянно совершенствуя механизмы демократичного принятия таких решений, но не в ущерб квалификации, о чём часто забывают в угоду идолу идеала демократии. Концептуально все макроэкономические решения должны приниматься в рамках приоритета социальной актуальности, социальной ценности, то есть с перевесом в сторону существования общества как целого, а не в сторону существования индивида или групп.

В конечной перспективе будет выстроена и макроэкономика планетарного масштаба, поскольку сами законы экономики требуют ликвидации неэффективной внутренней разобщённости. Планетарная макроэкономика будет включать всю совокупность социальных групп, всё разнообразие объективных и субъективных условий, взаимно компенсируя слабые стороны одних регионов за счёт сильных сторон других, выравнивая общечеловеческое социальное давление и потенциал, которые сегодня скорее является рыночной ценностью, поскольку эксплуатируются для извлечения прибыли, и даже создаются искусственно в русле парадигмы асоциальных ценностей глобального рынка. Современный рынок стремится к аналогичной глобализации, но это асоциальная глобализация, и осуществить её никогда не удастся.

Микроэкономическая деятельность, в свою очередь, эффективно отрабатывается индивидуалистичными законами рынка и конкурентной борьбой, творчеством индивидуальных предпринимателей и малых групп, создающим в том числе и новые формы социального предпринимательства, которые силой макроэкономических связей всегда могут быть масштабированы, реализованы выше рыночных асоциальных законов как часть универсальной системы, вне тенденции к подчинению общества рынку, к которой неминуемо тяготеет анархический капитализм, не ограниченный сверху социальными приоритетами.

В гибридной системе, как планетарной сфере, горячее ядро конкурентной рыночной деятельности осуществляется внутри холодной социалистической сферы. Рынок живёт в real time течения времени, но это время не абсолютизируестя и подчинено более медленному с точки зрения индивида реальному времени общечеловеческих событий. Рынок активен в русле уже существующих макроэкономических тенденций, но не имеет возможности эти тенденции изменить, подменить или поглотить альтернативной деятельностью, не имеет возможности превзойти предел допустимого влияния частного индивидуализма на общество. Выявление такого предела и установление его как ключевого структурного элемента социально-экономической системы - главная концептуальная проблема на пути создания гибридной системы социально­экономических отношений.

Quod licet Iovi, non licet bovi

Проблема разграничений возможностей и ответственностей между частным и общим существовала всегда, но адекватного выражения она ещё не находила, склоняясь то к одной, то к другой крайности, теряя равновесие во многом из-за недостатка технического оснащения и качества интеграции самой социальной среды, но ещё больше из-за психологических и ментальных тенденций самого человека, его предпочтений и инерции сознания. Все эти факторы сегодня претерпевают очевидные и радикальные изменения.

Текущим социально-экономическим решением, далеко не полноценным, является налоговая система, формирующая социальный бюджет путём добровольно-принудительного отчуждения энергии денег у частных лиц и групп, следуя тому или иному механизму расчётов, ни один из которых всё же не остаётся без критики. Такая форма отношений, опять же, крайне двойственна, она поляризует и общество, и экономику, а разница потенциалов такой полярности постоянно стимулирует существование коррупции как вверху, так и внизу. При подобной раздвоенности частный и общественный капитал постоянно вступают в конфликт, и экономический и психологический.

Одна из основных целей будущей гибридной системы заключается в ликвидации этого антагонизма, что с одной стороны ведёт к децентрализации экономической власти, а с другой к её более адекватному соответствию самому обществу, времени и месту. Между крайностями анархии частного капитала и безличностью социального капитала должен существовать посредник, двунаправленный интегральный резервуар и двигатель энергии денег, отвечающий за социально ориентированные расходы, но и управляемый так же — социально. Условно этот резерв можно назвать Фондом Социального Предпринимательства, причина такого названия будет рассмотрена чуть ниже, как и цель такого фонда.

Границу между двумя сферами влияния и активности невозможно провести определённо, тем более зафиксировать, поскольку сама система постоянно находится в процессе изменений. Жёсткая фиксация и не нужна, важно лишь понимать, что эта граница, или энергетический порог, существует в реальной природе общества как цельной сущности, и что измеряется эта граница определённым уровнем энергии денег, выше которого начинается зона социальной ответственности, возникает масштаб неизбежных социальных последствий, а значит автоматически должны вступать в действие и социальные законы, социальные критерии оценки необходимости эффективности, соотносимые с иным масштабом течения времени, с иной сложностью взаимосвязанных причин и следствий, и пр. Критерии и цели, которые актуальны на рыночном уровне — на макроуровне становятся асоциальными и должны абсорбироваться.

Разница актуальностей известна и очевидна:

•         Рыночный инвестор вкладывает частные средства с перспективой возврата и средств и дохода обратно в частные руки, размером доходности измеряется качество коммерческой деятельности. Деятель в рамках такой парадигмы и аксиологии движется от частного (инвестора) к общему (рынку) и обратно, в поисках наибольшей цены и продаж, пожиная плоды индивидуальной эксплуатации социальной возможности.

•         В социалистической экономике активность противоположная, она движется от общего к частному, от бюджета к социальной единице, и как социальный эффект возвращается обратно.

При изменении масштабов меняются и законы, и для физической науки перенормировка вполне понятна, когда субатомные законы не распространяются автоматически на предметный мир. Аналогичная зависимость существует и в социальной материи, где индивидуальные смыслы и ценности вовсе не могут быть транслированы на социальный масштаб явлений, и там, где такая трансляция пытается себя реализовать, мы имеем ещё один явный или скрытый социальный конфликт и кризис, будь то авторитаризм личности или диктатура биржевой клептократии — не велика разница, большее подчиняется меньшему. В капитализме попытки применить меньшее право частной собственности по отношению к большему праву общества неизбежно приводят к подчинению общества рынку. В социализме происходит подмена универсальной идеологии на личные предпочтений и интерпретаций конкретных идеологов. В обоих случаях имеет место извращение сути, а следом и упадок жизни, поскольку граница между мирами частного и общего не установлена, и отсутствие равновесия двойственностей не позволяет достигнуть устойчивого синтетического состояния.

Принципиальное разграничение сфер ответственности частного и общего в гибридной социально-экономической системе неизбежно. Основной конфликт, который возникает на пути самой идеи такого разграничения, заключается в необходимости установления верхнего предела доходности, противоположного и во многом аналогичного прожиточному минимуму. На социальном микроуровне прожиточный минимум определяет тот порог энергичности ниже которого индивид выпадает из социальной среды и экономических отношений, становится аутсайдером. Аналогично существует (но не выражен) и «прожиточный максимум» — противоположный порог, выше которого индивид так же выпадает из социальной среды, но уже на макроуровне, где из отдельной единицы социума (в силу накопленного потенциала энергии денег), он выделяется как самостоятельный агент, использующий при этом мощь социальной энергии и материю социального существования, что и порождает конфликт интересов. Такого рода квазинезависимая единица должна быть сознательно реинтегрирована в социальную систему, включена в неё на новых условиях, в противном случае цельность социального организма дифференцируется, а значит и дезорганизуется само общество.

"Выпей море, Ксанф"

Это принципиальный момент, который в перспективе ведёт к существенному кризису рациональной переоценки фундаментальной идеи частного и собственности, но совсем не такой грубой и принудительной переоценки, которую в своё время пыталась произвести коммунистическая идеология, выплеснув вместе с водой и ребёнка. Необходимо будет подвергнуть широкой общественной дискуссии и внедрить в социальное сознание ту простую в общем-то мысль, что ни один предприниматель никогда не предпринимает усилия в пустоте, не извлекает доходы на ровном месте, опираясь исключительно на себя. Всегда существует уже готовый фундамент цивилизации, созданные условия, намеченная перспектива, социальная среда, от которой отталкивается и на которую ориентируется деятельность индивида. За каждым деянием, даже самым инновационным и оригинальным, стоит немыслимых размеров общечеловеческая история деятельности и достижений. Этот простой факт, тем не менее, ни сколько не препятствует предпринимательской амбиции претендовать своей последней каплей усилий на право владеть всем морем общего достижения, что за прошедшие сто лет создало устойчивую иллюзию реальности права на отчуждение социального блага и абсолютизацию собственности.

Если же посмотреть объективно, и от всякого моря денег, закачанного в свои частные хранилища чемпионами Форбса, отнять воды рек, ручьёв и дождей тех энергии, которые впадают туда из резервуара универсальной природы вещей, социальной жизни, её круговорота, исторических предпосылок, эволюционных достижений, инерции и пр., то реальная "собственная" доля прибыли — по-настоящему личной инициативы и активности хозяина каждого денежного мешка — составит лишь небольшую лужу, всё остальное он попросту захватил, пользуясь историческим случаем, неадекватным механизмом социально-экономических отношений, пользуясь современным состоянием общечеловеческого сознания, а так же во многом формируя это сознание в выгодном направлении, легализующем право на захват как законное, при пассивной поддержке менее инициативных и менее разумных общественных масс.

Насколько абсурдный мир формируется в такой искаженной действительности, где автору последнего слова отдаётся право на весь текст, насколько должна быть массовой тяга к богатству и успеху, чтобы абсурд этот продолжал существовать и культивироваться. Какого масштабного кризиса должно ещё достигнуть общество, чтобы поставить под сомнение реальность обособленности частных стремлений, реальность частности частной собственности. Тем не менее, люди сами создают такой мир, сублимируя до масштабов цивилизации свои собственные желания и надежды на частное лучшее. Только эта статистика стремлений удерживает в целостности существующие ценности и идеалы.

Сегодня очевидно, что размеры асоциального частного и корпоративного капитала (аккумулированию которых способствует легализованное подчинение социальных законов рыночным), в итоге достигают масштабов необратимого социального влияния, что и приводит к появлению наднациональной асоциальной власти частного и корпоративного капитала, власти, неконтролируемой демократическими институтами, но наоборот, где сами институты ради минимизации расходов попросту выкупаются консолидированной энергией частного и корпоративного капитала, лоббирующего свои интересы и таким образом формирующие квазисоциальное устройство, высокотехнологичный неорабовладельческий строй, имитирующий «свободы» и «демократии» как маркетинговые акции. Более того, пользуясь возникающим влиянием, частный капитал обустраивает свои отношения с социальным капиталом (бюджетными средствами) таким образом, что возникающие от коммерческой деятельности экономические, экологические и социальные издержки перекладываются на общественный бюджет, ещё больше увеличивая асоциальные последствия неограниченной индивидуальной капитализации, усиливая расслоение и даже разрушение общества, поскольку нижний энергетический порог постоянно повышается, оставляя за бортом социализации всё больше людей.

Хорошо известный и науке и философии факт, что всё в природе непрерывно и взаимосвязано, вовсе не мешает индивидуальному уму вновь и вновь предпринимать попытки самоутверждаться как нечто отдельное, имеющее абсолютное право на частное и собственное. Индивиду действительно необходимо своё жизненное пространство, и отрицать это так же бессмысленно, как и отрицать тотальную связность природы вещей, но требуется понимать и предел, соотносить допустимые масштабы личного с масштабом общего. Вместе с законным правом быть собой, индивид должен быть свободен от идеи существования перспективы возведения своих частных прав и амбиций в абсолют. Такой перспективы не существует, а там где её пытаются утвердить — общество неминуемо идёт к упадку.

Потому на этапе грядущей мировой перестройки помимо уже известных и понятных норм законности, не менее (даже более) асоциальным деянием должно быть понято и всякое корыстное индивидуальное намерение или воздействие на социальную среду, вольное или невольное, а этой нормы в менталитете современного человека ещё нет, скорее наоборот, в новейшей истории человек, возвышающий своё личное "я" над общественным, считался "успешным", и плоды этих успехов уже обеспечили глобальный мировой кризис.

Бесполезно на уровне морали вменять бизнесу некую социальную ответственность, такие дискуссии скорее скрывают очередной прецедент социальной безответственности, хотя сам факт их возникновения указывает на ключевую проблему, но пока сама "рыночная экономика", будучи глубоко социальной, остаётся во власти приоритетов законов рынка — никакого системного результата эти дискуссии не возымеют. В будущем каждый начинающий предприниматель изначально будет понимать, какова реальная перспектива его "успеха", где на карьерном пути буквально заканчивается сфера его личной экономической свободы и инициативы, и начинается сфера его социальной ответственности и социальной карьеры. Вершиной предпринимательства в будущем станет не вхождение в топ мировых миллиардеров (которые попросту перестанут существовать как класс, как абсурдный пережиток феодального рыночного средневековья), а вхождение в локальный или глобальный совет макроэкономической социально­предпринимательской деятельности, в ряды управления Фондом Социального Предпринимательства. Как только масштабы частного капитала достигают определённого
энергетического порога — частный предприниматель входит в сферу группового предпринимательства, в сферу иных отношений, законов и приоритетов. Он, конечно, не обязан этого делать, но такое право ему дают те средства, которые он привносит своей деятельностью, которые поступают в социальный фонд вне зависимости от его желания или нежелания принимать участие в управлении этим фондом. Частные средства, превышающие границу прожиточного максимума, не изымаются, подобно 100%-му налогу, скорее наоборот, предприниматель получает доступ к ещё большим средствам, но при этом меняются правила игры, он больше не может самостоятельно ими распоряжаться, не может преследовать коммерческие цели.

Подобная схема (пока трудно сказать в точности, как она будет выглядеть в реальности) формирует совсем иную психологию и мотивацию, иную культуру и менталитет, ведь именно асоциальный менталитет в итоге создавал и создаёт мировой кризис, именно его приходится менять к лучшему и универсальному. В менталитете нового времени иллюзия абсолютности частной жизни, частной свободы, по мере расширения энергоёмкости частной сферы, будет планомерно и системно поглощаться более обширной реальностью пространства сферы общественной, что позволит разграничить сферы ответственности, защитить не только индивида от общества, но и общество от индивидуального волюнтаризма. Радикальные изменения в планетарном масштабе наступят только тогда, когда эгоцентричная идеология асоциальной "успешности" перестанет существовать как мотивационный двигатель индивидуальных усилий, будучи заменена более адекватной идеологией социальной успешности, и механизмами её реализации, а для этого всё радикально частное и экстремально коммерческое должно постепенно маргинализироваться, становиться экономически невыгодным.

Возникновение социального предпринимательства является осязаемым признаком достижения пределов многих изначально неявных человеку ограничений > возникающих отсюда иллюзий > кризисов разрушения иллюзий. Всему есть предел: рынку, амбиции, богатству, успешности, комфорту — одни пределы очерчены в бытии и материи, другие — в сознании. Идеалисты этих пределов не ведают, но обретают в процессе устремления, и достигая предела вступают на путь переосмысления и перестройки.

Феномен социального предпринимательства сродни возникновению кооперативных движений (предпринимательского социума) во времена упадка советской социально-экономической системы, только противоположный по направленности, в нём предпринимается первая попытка компенсации асоциального рыночного предпринимательства на стадии идеологического упадка капиталистической системы.

Внутри рыночной экономики, внутри сферы активности анархического капитализма социальное предпринимательство выглядит довольно парадоксально, и не случайно этому явлению до сих пор не могут найти внятного определения, поскольку нет ещё той понятийной системы и той лексики, которая могла бы этот парадокс рационально и непротиворечиво описать. Рыночными законами описать его трудно. Сама формула "социальное предпринимательство" сегодня звучит как оксюморон, и при попытке прямого сочетания смыслов слов без предварительного синтеза, у исследователя естественным образом пропадает то социальная составляющая смысла, то коммерческая, в зависимости от ракурса наблюдения, ведь каждый ракурс тут принадлежит полярной противоположности, упомянутой выше.

Для адекватного синтеза противоположностей у современного социал-предпринимателя нет соответствующего нейтрального источника энергии, того самого Фонда Социального Предпринимательства, который не является бюджетным или коммерческим, а следовательно и не независим от глобальной социальной макроэкономической политики или локальной рыночной конъюнктуры. Сегодня социальный предприниматель устойчиво страдает творческим раздвоением личности в поисках сложного компромисса: он не может быть коммерчески самостоятельным, не теряя при этом социальную направленность; он не может быть полностью социальноориентированным, не теряя при этом предпринимательской актуальности. На практике социальное предпринимательство чаще является лишь модернизированной формой благотворительности, поскольку половину (в математическом идеале) своих финансовых средств оно вынужденно получать из любого рода источников субсидирования, будь то гранты, бюджетные средства, средства благотворительных фондов, краудфандинг. Нельзя отработать коммерческий кредит через деятельность, в которой коммерция не является приоритетом.

Некоммерческие источники финансирования, или инвесторы ниже рынка сегодня существенны, но в общем целом не системны, они выражают несистемную инициативу и потому зависят пока ещё от множества локальных факторов: личных предпочтений, политических конъюнктур и т.д. Источники финансирования (хотя, вернее их называть источниками компенсации) социального предпринимательства сегодня являются лишь отражениями будущего социально-экономического устройства и будущего Фонда Социального Предпринимательства, как и само социальное предпринимательство предвосхищает новое время и новые стандарты социально-экономических отношений.

В кратком определении социальное предпринимательство — это индивидуальная экономическая инициатива и деятельность, мотивированная достижением социального блага. Характер любого деяния, как известно, обусловлен мотивацией, а не методом действия, и именно в этом социальное предпринимательство коренным образом отличается от рыночной конкурентной борьбы. В рыночной экономике социальное благо может декларироваться как цель и даже временно достигаться, но поскольку реальной мотивацией конкурентной борьбы является всё же индивидуальное благо, то и сама рыночная экономика в итоге оказывается во власти "частного" — финансово-экономической элиты, теряя начальную "свободу рынка". Разрыв порочного круга происходит только тогда, когда эволюция в понимании индивидуального блага расширяет критерии этого блага до более реальных — социальных — масштабов, вследствие чего и возникают источники благотворительности, равно как и сама идея социального предпринимательства актуализируется как ценность и цель. Этим подвижкам способствует насыщение пределов индивидуализма, насыщение и последующий упадок рынка, накопление хронических социальных последствий. Иными словами, говоря о социальном предпринимательстве, мы говорим в первую очередь об изменениях в сознании общества, достигающих определённых масштабов, позволяющих проявить новые формы идеалов и иные направления активности.

Идея и практика "служения" предпринимательства общественным нуждам далеко не такая новая, как может показаться исследователям социального предпринимательства. Этой идеей были движимы энтузиасты и идеалисты капитализма и сто лет назад. Ярким примером тому является один из отцов-основателей современной автомобильной промышленности Генри Форд, идеология которого давно забыта, если не дискредитирована. Вот, например, что он пишет о благотворительности и социальном аспекте предпринимательства:

"Основанная на служении промышленность делает излишней всякую благотворительность. Филантропия, несмотря на благороднейшие мотивы, не воспитывает самоуверенности, а без самоуверенности ничего не выходит. Обществу лучше, если оно недовольно настоящим положением вещей, чем если оно им довольно. Под этим я подразумеваю не мелкое, ежедневное, придирчивое, сверлящее недовольство, но широкое, мужественное недовольство, исходящее из той мысли, что все происходящее может быть исправлено, и в конце концов, будет исправлено. Тот вид филантропии, который тратит время и деньги на то, чтобы помочь миру содержать самого себя, гораздо лучше, чем тот, который только дает и тем увеличивает праздность. Филантропия, как все остальное, должна бы быть продуктивной и она, по моему мнению, в состоянии сделать это. Я лично делал опыты, и не без успеха, с промышленной школой и больницей, которые считаются общеполезными учреждениями, с целью испытать, могут ли они содержать себя сами"

Вот что он же пишет о безысходности и абсурдности идеологии самоценности денег, об отсутствии макроэкономического масштаба зрения капиталистической системы, за сто лет до нынешних событий предвосхищая конечный исход асоциального анархического капитализма:

"Первопричина бедности, по моему мнению, заключается прежде всего в недостаточном соответствии между производством и распределением в промышленности, как и в сельском хозяйстве, в отсутствии соразмерности между источниками энергии и ее эксплуатацией. Убытки, происходящие от этого несоответствия, огромны. Все эти убытки должно уничтожить разумное, служащее делу руководительство. До тех пор, пока руководитель будет ставить деньги выше служения, убытки будут продолжаться. Убытки могут быть устранены только дальновидными, а не близорукими умами. Близорукие в первую голову думают о деньгах и вообще не видят убытков. Они считают подлинное служение альтруистическим, а не доходнейшим делом в мире. Они неспособны отойти от менее важных предметов настолько, чтобы увидеть более важные и прежде всего наиважнейшие, — а именно, что чисто оппортунистическое производство, рассматриваемое даже с исключительно денежной точки зрения, является самым бездоходным"

Генри Форд, «Моя жизнь, мои достижения», 1922 г.

"Дальновидность" и умение "отойти" от микроэкономических рыночных событий индивидуального предпринимательства — всё это атрибуты социалистической экономики, отсутствие ограничивающего влияния которой рано или поздно приводит к "фиаско рынка".

Идеалы и методы социального предпринимательства не новы, хотя и забыты в шуме войн и рыночной лихорадки 20-го века. Современный социал-предприниматель так же неминуемо обнаруживает тот факт, что, преследуя социальные цели как первичные, он уже не может руководствоваться критериями рынка, и в рамках чисто рыночных отношений ему нечем компенсировать тот провал в бюджете, который образуется из-за несоответствия стандартов измерения рыночной и социальной отдачи. Социальная эффективность не измеряется рыночными критериями и не может быть поставлена в зависимость от этих критериев. Инвестиции в социальное развитие не возвращаются инвестору. "Инвестор" является субъектом права на частную собственность, тогда как "социальное" таковым субъектом не является. Большее вмещает меньшее, но не наоборот, и любые попытки применить рыночные законы индивидуализма к общественной актуальности создают новые формы феодализма, вплоть до опосредованного рабовладения, где социальное подпадает в зависимость от частного, захватившего своим "правом" экономические средства и выкупив в частное владение пространства для общественного существования.

Перепад несоответствий двух парадигм предпринимателю нужно чем-то компенсировать.

Помимо уже упомянутых субсидий и грантов, составляющих существенную часть обеспечения, логичной на сегодня полумерой решения проблемы нередко является гибридная предпринимательская деятельность, при которой одно предприятие, чисто коммерческое, изымает энергию денег из сферы асоциальных экономических отношений (рыночных), и направляет их на обеспечения социального предприятия.

Схожим методом компенсации социальных издержек является использование социальной разницы между разными социально-экономическими сферами, используя, например энергию перепада экономических давлений между странами третьего и первого мира. Раньше подобную цивилизационную разницу извлекали и приватизировали в процессе колонизации, сегодня этот потенциал можно использовать как рычаг социального предпринимательства в слабо развитых странах, возвращая добываемую энергию обратно, в ту социальную среду на периферии цивилизации, из которой она извлекается, стимулируя её к активность через микрофинансирование и реализуя результаты этой активности на более энергоёмком рынке в центре цивилизации. Разница в ценах компенсирует издержки социального предпринимательства.

В России социальное предпринимательство западного образца сегодня развито слабо, тому причиной не только и не столько короткая история рыночных отношений, сколько эгалитарный менталитет и достаточно высокий уровень социалистической наследственности в новой выстраиваемой социально-экономической системе. Отсюда вполне естественен уклон в реализации социального предпринимательства посредством НКО, претендующих на отработку целенаправленно выделяемых бюджетных средств. Тем не менее, такая наклонность в перспективе должна быть исправлена, в той же мере, в которой коммерческие приоритеты, зачастую вынуждающие западных предпринимателей действовать в ущерб социальной отдаче, так же должны уйти в ноль. Недостатки нынешнего времени обусловлены не только отсутствием системного финансирования социального предпринимательства, в конце концов, это проблема чисто техническая, главным же ограничением является недостаточность понимания функции социального предпринимательства, которая в свою очередь напрямую происходит из ограничений понимания природы и сущности самого социального общества. В реальности мы имеем дело с общечеловеческой экзистенциальной проблемой существования, с периодическими попытками найти некую золотую середину между индивидуальными и общественными нуждами. Для полноценного социального предпринимательства потребуется довольно широкая методологическая и глубокая психологическая компетенция, одних благих намерений, филантропического настроя, гуманитарных идеалов и даже финансовых средств вовсе не достаточно. В сложной системе динамического социального баланса, позитивное действие в одном месте всегда может породить негативные последствия в другом, как и наоборот.

Реальная наука социального предпринимательства, только возникающая сегодня, в будущем должна будет изучать не методы эффективного расходования средств на социальные нужды или нужды, которые выглядят социальными, она должна будет изучать само общество как сложную самоорганизующуюся материю, изучать химию и физику этой материи, динамическое и энергетическое состояние этой системы, где каждый атом представляет собой сложносоставную индивидуальность, существующую в диапазоне от тончайших психологических до плотных материальных необходимостей. Без системного подхода, который в равной мере нельзя делегировать ни бюрократии и номенклатуре властных структур, ни технократии рыночного маркетинга, полноценное социальное предпринимательство, да вообще новое социально­экономическое устройство, реализовать невозможно, поскольку в противном случае возникнет лишь новый квазирынок, где множество экспериментаторов-благодетелей конкурируют друг с другом за право получить от бюджета или благотворительного фонда средства на реализацию своего частного проекта по созданию социального блага или по ликвидации последствий ранее реализованных благих намерений.

В отдалённой перспективе социальное предпринимательство вытеснит рыночную конкурентную борьбу примерно так же неизбежно, как дипломатия и законность вытесняет политику физической силы. Предпосылкой к такому замещению станет не только изменение менталитета (притом, что это основополагающий фактор), но и сам рынок, локальный и глобальный, чисто технически достигнет радикального предела насыщения. Конкуренция эффективна на стадии экспансии и роста рынка и общества, когда количество нужд намного превышает уровень предложения, и во много именно иллюзия безграничной экспансии, для которой требуется ведь и безлимитная нужда и неограниченный размер рынка, загнала капитализм в тупик, вынуждая продавать завтрашний день, не имея возможности остановиться в продажах и загоняя в долги будущие поколения. Уже сегодня насыщенность рынка по многим направлениям товаров и услуг такова, что производители, стараясь сохранить угасающий коммерческий потенциал, вынуждены искать доходность в уменьшении себестоимости, неизбежно переходя и красную черту рациональности, за которой ухудшение качества товаров становится коммерчески выгодным, а значит и становится частью бизнес-планирования, целью предпринимательской инициативы. Как только такого рода творческая деградация проявляется — можно говорить о начале экономического упадка, исходная асоциальная мотивация напрямую начинает действовать против общества, при парадоксальной поддержке самого общества, стремясь любыми путями сохранить "доходность" в её денежном эквиваленте. Так человек сам себя наказывает за иллюзию самоценности денег, возникающую из базового психологического эгоцентризма — стремления за счёт энергии денег возвести частное в абсолют.

Когда предел рынка любого масштаба достигается, а это значит, что в творческой конкурентной борьбе выявляется универсальное решение какой-либо необходимости, будь то товар или услуга, последующее существование экономических отношений и активности должно переходить на социалистические рельсы, иначе дальнейшая борьба приведёт к системной деградации. Аналогичное достижение в перспективе ожидает и глобальный рынок, тем более если мировая интеграция преодолеет нынешнюю стадию искусственной разобщённости, во много созданную именно усилиями капиталистов, стремящихся сохранить мировую экономику от неминуемой социализации, где главным критерием является себестоимость, а не цена — не разница потенциалов между покупателем и продавцом. Для сохранения цены создаются и удерживаются искусственные перепады экономических потенциалов параллельно с уничтожением экономических границ, чтобы эту разницу можно было использовать наиболее эффективно, поглощая центром энергию периферии. Такова существующая тенденция, следуя которой мировой капитал склоняет всё человечество к глобальному расслоению, что в итоге и станет главной предпосылкой для вытеснения асоциального капиталистического предпринимательства социальным.

Во многом тому будет способствовать социально-экономический рост и взаимодействие таких эгалитарных государств как Китай и Россия, создающих контраст капиталистическому миру и выявляющих альтернативу. Человеческие нужды не бесконечны, и даже рост населения планеты не сможет сохранить пространство для рыночной борьбы, поскольку он компенсируется технологическим развитием, снижающим потери и затраты, повышающим эффективность. По большому счёту, только буквальное уничтожение благ может сохранить квазиактуальность существования капитализма в чистом его виде, и вовсе не случайно такое искусственное создание нужды через разрушение сегодня является одним из доминирующих трендов в мировых делах, война как форма инвестиции стала реальной частью механизма рыночной экономики.

В пространстве экономических возможностей социальное предпринимательство сегодня вынуждено отрабатывает в основном только самый нижний социальный уровень, ориентируясь на малоимущих, инвалидов, пенсионеров, детей. В такой работе накапливается опыт использования совсем иной мотивации, опыт прямой постановки и решения общественных задач методами индивидуального предпринимательства. Коммерческий предприниматель изучает топологию человеческих необходимостей, чтобы обнаружить там перспективы извлечения дохода, а первичность этой цели, как уже было сказано, рано или поздно ведёт к деградации всю систему. Социальный предприниматель мотивирован иначе, он изучает социальную необходимость как она есть, чтобы затем оптимальным образом применить финансовые средства, технологии и творчество ума для решения обнаруженных проблем. Этим социальный предприниматель отличается и от более примитивной благотворительности, которая, как правило, пытается лишь компенсировать энергией денег обнаруженные на социальной поверхности провалы и трещины. Социальный предприниматель ищет системную проблему и системный подход, и потому обнаруженное системное решение всегда может быть масштабировано, в отличии от благотворительности, которая не масштабируется, но всегда находится в зависимости от наличия несистемной, но относительно свободной энергии. Социальный предприниматель реализует на практике то, о чём говорил Генри Форд: "Основанная на служении промышленность делает излишней всякую благотворительность".

Ключевая задача социального предпринимательства сегодня в том, чтобы "служение обществу" раскрыть, а во многом и вернуть духу предпринимательства как реальный смысл, цель и мотивацию. Только в такой мотивации каждая индивидуальность сможет найти себе правильное применение, равно как и общество в целом потеряет необходимость постоянно следить и вмешиваться в индивидуальную жизнь, опасаясь асоциальных последствий индивидуализма, и понимая такое вмешательство меньшим из зол.

Установить такой идеал довольно непросто, поскольку ему придётся сместить с пьедестала идеал асоциальной успешности, отживший своё время, но тем не менее всё ещё чрезвычайно мощный, влияющий на умы и вовлекающий в водоворот стремлений множество людей, мотивируя и оправдывая далеко не самые лучшие человеческие качества. Становление новых стандартов предпринимательства будет идти параллельно с дискредитацией старых, которые, конечно, и сами себя успешно хоронят под грудой глобальных асоциальных последствий, но на этом пути не обойтись без анализа асоциального предпринимательства, причин и механизмов его развития, чтобы в будущем обеспечить адекватный социально-экономический иммунитет против абсолютизации индивидуализма, расширив тем самым и пространство для полноправной независимой индивидуальной активности.

30.08.2017 trita.net