ВСЕ РЕШЕНО, НО НИЧТО НЕ ЗАВЕРШЕНО

Конец «времени белого человека»

Удивительно, но обыкновенно наиболее фундаментальные изменения мира проходят мало кем замеченные. Как правило, информационная «пена», кричащие мелочи обыденности, обязательно закрывают вещи гораздо более значимые. И обыватель узнает о них только тогда, когда последние заходят настолько далеко, что изменить ничего нельзя… И остается только заламывать руки, закатывать глаза и восклицать: Никогда больше! Хотя непонятно, что и как надо делать для подобного «никогда», поскольку в тот момент, когда в этот момент указанное явление разрастается до размеров цунами. Впрочем, ладно – винить обывателя в том, что он обыватель – занятие бесполезное и глупое. Гораздо важнее научиться видеть указанные перемены еще тогда, когда они скрываются за «пеной обыденности» - и получить способность изменять мир. Хотя для нас сейчас даже первая возможность остается лишь далекой перспективой…

Впрочем, «на любительском уровне» мы кое-что можем заметить – по крайней мере, то, что еще не стало главной темой для большинства «аналитиков». (Хотя, как раз последние и отличаются полной неспособностью к мышлению за пределами общепринятых истин. Собственно, именно за это им и платят деньги.) Но для нас интересно другое – а именно, тот момент, что в настоящее время действительно можно увидеть нечто, что могло показаться невозможным еще лет десять-пятнадцать назад. Речь идет о том, что мир почти напрямую подошел к моменту, который можно назвать: конец «времени белого человека». Разумеется, тут можно возразить: а разве подобные прогнозы не делались уже несчетное число раз? Разве европейскую цивилизацию не хоронили бессчетное число раз – начиная с незабвенного Шпенглера. (Впрочем, на самом деле это началось еще раньше.) Причем, последний вариант «заката Европы» был популярен буквально вчера – речь идет о концепции неизбежной гибели Запада под натиском «политического ислама». Этот этап начался еще до пресловутой «эпидемии беженцев» - к примеру, широко известный антиисламский роман - «Мечеть Парижской богоматери» - был написан еще в 2005 году. А он, как и большинство произведений «новорусской культуры», был явлением далеко вторичным. 

Но, несмотря на это, единственный более-менее устойчивый проект «политического ислама» - фундаменталистский Иран – оказался при этом довольно миролюбивым и системным к существующему порядку вещей. (Это, скорее, Запад принялся усиленно давить на него со всей мочи, вынуждая к ответным мерам.) Все же остальные примеры «воинствующего исламизма» оказывались, скорее, пропагандистскими мухами, раздутыми до размеров слонов – нежели реальными угрозами западному доминированию. И, в итоге, за более чем десять лет господства указанной концепции, единственное, что произошло – так это разрушение ближневосточных же светских государств исламскими фанатиками с установлением там режима «устойчивого Хаоса». Причем, даже это было сделано при активной помощи Запада, как такового. А вместо «ожидаемых» массовых вырезаний «расслабленных» европейцев, мир получил не менее массовые бомбардировки Ближнего Востока Западом, гибель арабского населения от непрекращающихся гражданских войн, и ликвидацию в регионе хоть какого-то потенциала к развитию. Оказалось, что «разложившиеся» и погрязшие в содомии и толерантности европейцы, которых, якобы, «можно брать голыми руками», прекрасно «стригут купоны» со всего этого безобразия – и лишь ничтожную часть данных прибылей тратят на пресловутых беженцев. (Да, разумеется, речь идет об элите – но именно о ней обычно и идет речь, когда говорят о прибылях, простые люди в подобных случаях всегда «в пролете».)

* * *

В итоге может показаться, что никакой угрозы для современной западной цивилизации нет. И что все эти «страшилки», начиная со Шпенглера, на самом деле существуют лишь в воспаленных мозгах несколько «тронувшихся» алармистов. Но это не совсем так.

А точнее, совсем не так. Однако, для того, чтобы понять, в чем состоит реальное положение вещей, и сколько еще «белому человеку» суждено оставаться «хозяином мира», стоит присмотреться к тому, как происходило становление этого самого «хозяина». Ведь, в принципе, можно сказать, что на заре этого процесса, в XVI-XVII веках, особого отличия европейских государств от всех остальных не было. Экономически Европа была довольно слаба – по той простой причине, что сельское хозяйство - т.е., основа традиционной экономики - тут, если так можно выразиться, «не самое лучшее в мире». Что же касается «промышленности», т.е., производства разного рода изделий из первичного сырья, то и на этой сцене «христианский мир» был не на первых ролях. Достаточно вспомнить, как ценились в Европе арабские клинки или индийские ткани. (А европейские, до определенного времени, не ценились.) Но, может быть, речь стоит вести об огромном торговом богатстве континента? Однако нет, и тут китайские, индийские или арабские купцы «уделывают» своих европейских коллег. И наконец, как вишенка на торте – реальными хозяевами главной «артерии» европейского мира Средних веков в течении столетий являлись алжирские или марокканские.

Но что же произошло, почему вдруг довольно посредственные государства «европейского полуострова» вдруг стали властителями Земли? (И почему они до этого влачили довольно жалкое существование?) Этот вопрос реально важен, поскольку открывает путь к пониманию Истории в ее истинном, всемирноисторическом –т.е., выходящим за пределы бесконечных взлетов и гибелей царств - значении. Ибо последнее, несмотря на то, что так же относится к историческим механизмам, в настоящее время выступает довольно хорошо понимаемым процессом – тут даже математический аппарат кое-какой имеется. Но все, что выходит за рамки существования отдельной социосистемы, неизменно оказывается крайне труднопонимаемым современными людьми. (Именно тут лежат корни столь горячей поддержки нашими современниками т.н. «цивилизационного подхода».)

Однако надо понимать и те особенности, которые из отдельных цивилизаций создают Цивилизацию с большой буквы. Поскольку – как это не странно звучит – они вполне могут оказаться «ключом» к современным события. Собственно, и в этом нет ничего сложного – к примеру, указанная выше тема была прекрасно разобрана более полутора столетий назад марксистами. Поэтому мы ограничимся лишь кратким описанием процесса. А именно – скажем, что тем самым «фактором Х», который стал для Европы основой господства, а для почти всего остального мира – рабства, явилась возможность достижения более высокого уровня организации. Как социальной, так и научно технической - и наоборот: собственно, эти показатели всегда связаны друг с другом диалектически. Правда, довольно часто один из них резко вырывается вперед, что обзательно приводит к попаданию ситуации в типичную ловушку. (О сути «ловушек» я писал неоднократно.) И к неизбежному после этого откату на более низкие позиции… (Поскольку из любой ловушки есть лишь гарантированный выход – вниз, в упрощение.)

Но вот когда эти показатели находятся примерно в одинаковом положение, возникает возможность для рывка вперед. Именно это и случилось с европейским континентом в XV-XVI веках. Накопив за столетия средневекового существования массу важнейших «социальных технологий» (одна «двойная запись» чего стоит), европейское общество смогло в определенный момент добиться указанного баланса. Определенную роль тут сыграл и тот момент, что как раз в указанный период произошла интенсификация обмена между «закрытыми» до того цивилизациями. (Создание империй монголов и османов, давших приток не только азиатских товаров, но и идей – что позволило закрыть некоторые «дыры» в европейском обществе.) Но, в целом, можно сказать, что данный баланс оказался довольно случайным процессом – вполне возможно было, что (к примеру) новая эпидемия «Черной смерти» отбросила бы Европу обратно «вниз». Однако случайность тут может быть рассмотрена лишь в рамках одной цивилизации - во всемирно-историческом смысле же данный процесс являлся вполне закономерным. А именно – рано или поздно, но кто-то на Земле должен был достигнуть такого уровня развития, чтобы социальные и технологические инновации совпали – в очередной раз в истории. А значит, возникла возможность для выхода «в следующий этап».

* * *

Единственная разница с «прошлыми периодами» состояла только в одном. А именно – если до этого переход к новой формации давал цивилизации (с маленькой буквы) региональное преимущество, то теперь оно стало всемирным. Отплытие каракк (ошибочно именуемых каравеллами) Колумба ознаменовало конец господства относительно локальных общностей, и наступление общности глобальной. Собственно, само подобное плавание являлось лучшей иллюстрацией того переворота, что произошел в европейском сознании XV века. Ведь еще гениальный Данте Алигьери (а, по сути, и все средневековое общество) всего веком раньше помещал небезызвестного Улисса в Ад – как человека, решившегося на «познание непознаваемого». Теперь же Кристофор Колон плыл в неизвестность вовсе не как еретик, а, напротив, как проповедник христианского мировоззрения, соединенного с этого времени на несколько столетий с неизбежностью экспансии. Еще недавно были только странные карты, загадочные герметические теории, полутайные и тайные общества, еще недавно человек существовал в пресловутой «мировой пещере», навечно включенный в непредставимый для себя механизм Мироздания. И вот – наступила совершенно иная эпоха, эпоха кораблестроения, мореплавания, межконтинентальной торговли, эпоха разветвленных коммерческих предприятий и политической власти денежных мешков. Эпоха, которая в период своего максимального взлета станет называться капитализмом.

В этом мире казавшиеся еще недавно незыблемыми цивилизационные границы становились эфемерными – развитие кораблестроения вела к тому, что связность морских пространств неожиданно оказалась на порядки выше, нежели связность сухопутных. В итоге те государства, которые не успели приспособится к новым условиям (т.е., «не Запад»), оказались обречены. Причем, к последним можно отнести не только всевозможных «варварских» царьков и племена, находящиеся на догосударственном уровне, но и такие мощнейшие социальные общности, как Индия, Персия или Китай. Причем, сейчас становится понятным, что очень часто этих аутсайдеров мало что отличало от лидера – вопрос стоял буквально об одном-двух условных столетиях. Ничтожное время - по историческим меркам. (Китайский флот, кстати, был готов к трансокеанским путешествиям, вопрос был в неготовности политической системы. Обычно говорят о неспособности китайского общества к инновациям, о критическом отношении к ним со стороны властей – чем ставят китайцев изначально ниже Европы. Но при этом забывают, что еще недавно европейское общество было настроено совершенно аналогично, смотри про Улисса и Данте.)

И тут следует сказать огромное спасибо Петру Алексеевичу за то, что в число данных цивилизаций не вошла Россия. За то, что он сумел, в самый последний момент, помочь нашей стране избежать участи Индии, Китая и Персии, ему можно простить все – и жестокость к людям, и нежелание считаться с чьей-то волей, кроме своей. Впрочем, сводить петровские реформы только к Петру, как бы это не абсурдно звучало, нельзя – на самом деле, тут мы затрагиваем крайне сложный и интересный вопрос, требующий отдельного разговора. Пока же стоит только отметить, что, вполне возможно, в «спасении России» от уничтожения (через поглощение Западом), действуют неккие, еще более фундаментальные законы Вселенной, нежели те, что привели к возвышению Европы. (И значит, русским, как не пытайся – а не получится потерять свою свободу: хочешь - не хочешь, а придется жить субъектом, а не объектом. И «вытягивать» к свободе другие народы – что было сделано в XX веке с уже упомянутыми Китаем и Индией. Но это, разумеется, совершенно иная тема.) 

* * *

Однако ситуация с Россией интересна не только тем, что это – наша страна, и что она, удивительным образом, осталась «не поглощенной» Западом. Но и тем, что она прекрасно продемонстрировала, что же именно придает капитализму его потрясающую эффективность. (Точнее, придавало – поскольку в данной теме речь идет как раз об ее потере.) При этом особенно контрастно данная особенность выглядит на «фоне» достаточно плачевного состояния самой России дореволюционного времени - как общества бедного, основанного на скудном прибавочном продукте, даваемом традиционным сельским хозяйством в наших климатических условиях. Особенно если сравнивать с теми же Китаем и Индией. (Даже демографический потенциал этих стран, не говоря уж об экономическом, в разы превышает российский. В конце концов, та же Индия испокон веков была для Европы «страной чудес» - в том числе, и в технологическом плане. А из России, помимо хлеба, везли только лес и пеньку - т.е., продукты самого низкого передела. Но почему-то в итоге русские войска взяли, в конце концов, Париж и Берлин – а вот указанные страны, напротив, покорились власти «белого человека».)

Впрочем, о том, что, все-таки, способствует развитию, а что – напротив, ведет к застою, я оставлю на следующую часть. Именно там более подробно будет показано, как же в реальности происходит подчинение той или иной общности «западному влиянию». А так же – почему, все таки, сейчас стоит говорить об обратном процессе – т.е., о завершении эпохи западного господства…

Перед тем, как перейти к рассмотрению тех причин, которые в настоящее время привели к завершению «европейского» (в широком смысле слова, т.е. «западного») господства, я хочу еще раз обратится к моменту его установления. Поскольку, как уже говорилось, в связи с диалектичность исторического процесса, именно тут можно увидеть особенности «Запада», как системы «побеждающей» всех и вся. При этом, конечно, можно рассматривать множество эпизодов завоевания «белыми людьми» различных стран. Однако наиболее четко требуемой нам качество можно увидеть вовсе не тогда, когда указанными «странами» оказываются слабо развитые племена. Тогда может показаться, что ничего удивительного тут нет, просто «дикари» столкнулись с более высокой культурой. И совершенно по иному подобная ситуация смотрится тогда, когда приходится воевать не просто с развитой, а с очень развитой страной, которая, на первый взгляд, практически не отличается от завоевателей.

* * *

Именно так выглядят события, вошедшие в историю, как «Опиумные войны». (Впрочем, помимо указанного есть у них и еще один, довольно издевательский, аспект. Но о нем будет сказано ниже.) Эти самые войны могут быть рассмотрены, как высшая фаза «цивилизации белого человека» - ведь противостояла ему тут, как сказана выше, не «кучка дикарей». И даже не разрозненные и враждующие индийские княжества. (Где победу еще можно списать на слабость противника.) Нет, Европа тут столкнулась с практически мировой Империей – как могло бы переводиться Чжун-Го, Срединное государство. Государство, по площади, и по числу населения превосходящее всю Европу, вместе взятую. Впрочем, что самое главное, превосходящая и по экономике – недаром для той же Британии «Опиумная война» выступала практически … «возвратом своего».

Дело в том, что за предшествующее данным событиям столетие вывоз европейского серебра в Китай принял катастрофический характер. Сама «Поднебесная», будучи жестко централизованным государством (и не нуждаясь при этом ни в чем извне), оказалась полностью «иммунной» к любимой игре нарождающегося империализма: «продаже золота за стеклянные бусы». Последние (в широком смысле слова) Китай прекрасно производил сам, и поддаваться на европейскую «разводку» был не намерен. Поэтому китайцы продавали свои товары исключительно за деньги – точнее, за то, что они признавали деньгами. Т.е., за серебристый металл. (Золото тут ценилось, в основном, как украшение – т.е., имело небольшую ликвидность. Но, так и быть, брали и золото.) Никакие иные эквиваленты в виде изделий европейской промышленности – тут не были нужны. Китайцы в это время производили не просто все, что можно – от шелка до пушек – но и делали это достаточно качественно. По крайней мере, так считалось в Поднебесной.

А самое главное – при этом всем они имели в наличии такой товар, который для тех же британцев выступал не просто одной из «заморских диковинок», а оказывался жизненно необходимым. Это был удивительный, неизвестный до того в Европе легкий стимулятор, не угнетающий (как алкоголь), а улучшающий умственную деятельность. Это качество особенно востребовано оказалось в Великобритании – стране, наиболее глубоко подвергающейся смене уклада, где указанный стимулятор буквально затмил собой ценность всех остальных «колониальных товаров». Как можно легко догадаться, речь идет о чае – том самом напитке, что вначале неслыханно обогатил, а затем – привел к катастрофе многомиллионную империю. Дело в том, что с указанным серебром у Британии в начале XIX века было довольно сложно – и она долго искала тот товар, который мог бы заменить его в чайной торговле. И нашла – им оказался опиум – продукт переработки опиумного мака, издавна известного в Европе средства наркотического опьянения. Правда, по массовости употребления это зелье очень сильно уступало привычному алкоголи, и в течение столетий не получало особого распространения. Все изменилось тогда, когда известный пророк Мухамед запретил винопитие – и тем самым открыл эру курения опиума. За несколько столетий «маковая зараза» распространилась на весь мусульманский мир – и, в конце концов, была завезена в Индию. 

Где и была замечена англичанами. Собственно, сами «белые сахибы» так же не сказать, чтобы брезговали данной «забавой» (скорее наоборот). Но гораздо важнее было то, что этот наркотик показался им крайне удобным инструментом изменения платежного баланса в отношениях с Китаем. В последнем опиум к этому времени уже знали – но знали и его разрушительное воздействие на человека. Поэтому продажа зелья была запрещена – единственным каналом завоза выступала контрабанда. Итогом данного запрета явилось ограниченное число курильщиков опиума в стране – и наличие огромного соблазна для «внешних сил», видящих многомиллионный незанятый рынок. Вот его-то Великобритания и сочла достаточным основание для того, чтобы начать военные действия, вошедшие в историю, как «Опиумные войны». 

* * *

Собственно, разбирать их подробно нет смысла – это делалось неоднократно, причем профессиональными историками. Можно выразить лишь самое главное, тот самый всемирноисторический смысл, о котором неоднократно говорилось выше. 

А именно – то, что даже богатая и многочисленная страна, имеющая огромную армию и устойчивое управление, может быть легко повержена совершенно не сравнимой с ней силой – если только последняя находится выше по уровню исторического развития. В условиях «Опиумных войн» китайская армия, имеющая, как это не странно, более-менее приемлемое вооружение – ружья, пушки (причем, по той же артиллерии Китай на порядки превосходил англичан, если считать по числу орудий и калибрам) - но находящаяся «системно» на средневековом уровне, с треском проиграла ничтожно малой по сравнению с ними индустриальной британской армии. 

К примеру, в первую «Опиумную войну» Британия имела в Китае всего… 4 тыс. человек. Китайская армия же была близка к полумиллиону! Во второй войне объединенные силы европейцев были несколько больше – достигая аж 20 тыс. человек. Но этими 20 тысячами солдат была начисто разгромлена Циньская Империя с населением более 300 тыс. человек и армией в несколько сот тысяч воинов. В результате поражения она не только выплачивала огромную контрибуцию – практически все те средства, что получила в свое время за чай – но и лишалась, фактически, своей независимости. С этого момента ввоз опиума делался неконтролируемым, что неминуемо привело к настоящей демографической катастрофе. Количество погибших от употребления опиума составляло десятки миллионов человек – и это не считая жертв общего упадка хозяйства и огромного вывоза средств. В итоге, из однозначного регионального гегемона страна превратилась практически в игрушку в руках более успешных государства – вначале европейских стран, а затем и Японии с Россией. Единственный «положительный момент» тут состоял в том, что благодаря поражению Китая был подписан договор о разделе границы с Российской Империей – благодаря чему последняя получила возможность развивать свои дальневосточные области. (Сам Китая, за столетия формального господства в данных местностях, не делал тут вообще ничего – из-за полной ненадобности ему Дальнего Востока.)

Впрочем, как уже говорилось, самым главным в «Опиумных войнах» явилось не столько поражение Китая, сколько тот факт, что данная операция показала: никакое могущество –политическое, военное или экономическое, не способно защитить социум, не «вписывающийся» в «поток истории». Т.е., не нашедшего способ перейти к уровню организации, соответствующему наиболее совершенному из имеющихся в данный момент способов организации человеческой жизни. Тому способу, что определяет главное человеческое занятие в мире – производительный труд, т.е., того, что в марксизме называется социально-экономической формацией. Так вот, именно эта самая формация - соответствующая капиталистическому обществу - и положила конец тысячелетнему китайскому господству. Причем, в отличие от ситуации прошлых лет, когда напавшие на Срединное государство варвары очень быстро – в одно поколение «переваривались» Китаем, превращаясь в китайцев (скажем, господствующая в период «Опиумных войн» Циньская династия изначально была маньчжурской), в этот раз все произошло по другому. И если бы не счастливое стечение обстоятельство, связанное с возникновением через несколько десятилетий Советского Союза, то неизвестно еще, можно было бы говорить сейчас о Китае иначе, нежели в прошедшем времени. 

Впрочем, это так же не стечение обстоятельств, а следствие того самого «потока» - но об этом надо будет говорить отдельно. Пока же можно только отметить, что «Опиумные войны» закрыли более чем двухсотлетнюю эпоху «мирного сосуществования» капитализма и феодализма, и открыли период капиталистического господства. Теперь феодальные отношения если и могли существовать – то только в подчиненной форме. А капитализм полетел дальше на всех парах, «сожрав» все накопленные за столетия китайские богатства, и «переработав» их в известные европейские достижения. Серебро, которое было вывезено за счет опиумной торговли, вместо того, чтобы лежать в сундуках богачей «тысячелетней цивилизации», влилось в общий поток капитала. Давшего, в свою очередь все те достижения цивилизации, которыми гордилась Европа этого времени. Задымили паровозы, зашлепали колесами пароходы, городские пейзажи заволоклись дымом паровых машин, а телеграфные сообщения заменили столь милые письма предыдущих эпох. Наступил период бурной промышленной революции, в которой страдания умирающих от опиума китайцев соединялись с мучениями погибающих от голода индийцев и перемешивались с кровью и потом миллионов европейских промышленных рабочих, становясь тем топливом, что толкало человечество вперед. 

* * *

Именно поэтому, при всем ужасе и Аде капитализма данного времени, его можно назвать прогрессивным - хотя вся этика человеческой цивилизации буквально кричит об обратном. Но этика тут не права (она практически всегда неправа, когда речь идет об исторических событиях) – поскольку локальна и единовременна. Ведь именно в адской кухне европейского империализма XIX века зародилась и окрепла та сила, которая в будущем смогла не только разрушить указанную колониальную систему, но и изменить сам классовый базис общественного устройства. Речь идет, конечно, о рабочем движении, приведшем в XX веке к появлению СССР, к «социализации» капиталистических государств, и к началу освобождения бывших колоний. Нигде, ни в каких недрах кажущихся более «благостными» и «человечными» «традиционных цивилизаций» чего-либо подобного появиться не могло – все народные выступления доиндустриальной эпохи неизбежно оканчивались провалом: либо полным поражением, либо – в тех редких случаях, когда победа оказывалась возможной – крайне быстрым перерождением победителей в тех же феодалов. 

И лишь рабочее движение смогло сломать эту дурную бесконечность, сделав возможным не просто переход власти от одних – «плохих» хозяев к другим – «хорошим», но вообще ликвидацию деления на «хозяев» и «рабов». Получилось ли реализовать эту возможность до конца, или нет – отдельный разговор, тут же стоит только отметить, что современный человек на порядок свободнее, нежели его предок еще лет сто назад. (Может ли он воспользоваться этой свободой – другой вопрос.) Поэтому стоит понять, что, говоря о прогрессе, который нес в себе Запад, следует иметь в виду не только, и не столько появление всевозможных технических новинок, сколько указанную вероятность вызревания общества нового типа. Разумеется, с диалектической точки зрения тут нет ничего удивительного – как раз тогда, когда та или иная система достигает максимального могущества, она формирует своего «конкурента» и сменщика. Причем, с точки зрения диалектики не суть важно, почему так происходит – хотя и с точки зрения науки об обществе происходящий процесс имеет вполне логичное объяснение. А именно – развитие капитализма-империализма неизбежно порождало формирование обширного и развитого рабочего класса, причем последний неизбежно должен был обрести политическую субъектность. Тут скорее аномальным было бы то, если бы подобного не случилось.

Получается, что, подчиняя «отстающие» социальные системы передовым, История формирует ни что ни будь, а будущее изменение мира. Впрочем, так обычно и происходит – все великие достижения, и культурные, и экономические, и социальны, как правило, оплачены не только потом, но и кровью предков. Так же как потрясающая красота и целесообразность живой природы оплачена бесчисленным числом страданий и смертей ее составляющих. Иного в существующей реальности быть не может. Представить, что некое несовершенное общество способно самостоятельно достигнуть вершины, не пройдя через указанный Ад всеобщих войн, конкурентной борьбы, и наконец, борьбы классовой, невозможно. Слишком низок уровень его организации, слишком слабы социальные механизмы для того, чтобы уметь блокировать любые угрозы – и внешние, и внутренние. Поэтому, сколь бы не привлекательной казалась идея «вернуть все взад», откатить нынешнее общество в некий период «патриархального счастья», когда базовые противоречия настоящего времени еще не стали столь катастрофическими – и, «замкнуть пространство и остановить время» - она в любом случае является невозможной. Хотя бы потому, что физически сделать указанное со временем и пространством невозможно.

А значит – рано или поздно, но приплывут к берегам корабли с солдатами, высадятся там «белые варвары» и потребуют «отдать свое». А обществу, решившему пожить в некоем подобии «остановившегося мгновенья», в законсервированном состоянии своего некогда существовавшего могущества, ничего нельзя будет поделать, за исключением сдачи после героической, но бесполезной борьбы. И никакие, веками сложившиеся и кажущиеся разумными конфуцианские правила, никакие достижения культуры и науки – понимаемой согласно указанным представлениям о ненужности и опасности перемен – а так же, никакие государственные механизмы, якобы способные осуществлять вечное правления тут окажутся неспособными помочь. Поскольку пресловутая «власть ученых» ни стоит ничего, если эти самые ученые при этом не способны к пониманию вышеупомянутого «потока истории». Смешно, но в этом плане даже полуобразованные европейские офицеры, с точки зрения этики являющиеся практически животными (желающими только чинов и жалования для себя – ну, и «процветания Британии» для государства), но при этом мыслящие в рамках «философии прогресса», оказываются намного более важными для человечество, нежели все китайские «мудрецы» вместе взятые.

* * *

Это, кстати, относится не только к Циньскому Китаю – но и к намного более близким временам, когда в одной великой стране так же решили «отдохнуть», посчитав свое время «историческим оптимумом» («развитым социализмом»), и решив его оставить навсегда. И, в итоге проиграли даже не тем же британцам – а самым мерзким представителям своей «серой зоны», теневого мира, для которого указанный «отдых» был не указ. Впрочем, тут мы данную тему затрагивать не будем. Тут гораздо важнее будет сказать, что указанный механизм, помимо объяснения ненужности и опасности идеи «застоя», «консервации», «подмораживания» прогресса (и социального и технического), столь популярной сейчас, прекрасно показывает тот факт, почему и как в текущей реальности реализуется развитие. А так же, в чем состоит опасность идей «однополярного» или «глобализованного» мира – но при этом так же говорит и о том, почему эти самые идеи в любом случае оказываются ложными.

* * *

Итак, основанием для формирования мировой колониальной системы послужило «системное превосходство» западной цивилизации. Т.е., ее способность гораздо эффективнее решать поставленные задачи, нежели это делали все остальные. Прочие факторы – демографический потенциал, наличие тех или иных ресурсов, культурное и даже экономическое развитие -оказывались вторичными. Да, они часто помогали – к примеру, избыточное население охотно становилось солдатами или колонизаторами – но определяющего значения эта помощь не имела. Как уже говорилось выше, Китай или Индия имели намного большие человеческие или ресурсные преимущества – но им это не помогло. А вот нищая и малолюдная Россия, напротив, смогла «прочувствовать» указанное качество, что позволила ей не просто построить эффективную систему противодействия Западу, но и суметь впоследствии осуществить свою (!) экспансию на территорию «гегемона». Такова важность попадания в «поток Истории», как бы не загадочно это звучало.

Поэтому, что именно подобное качество и является основным источником развития, как такового. Без него бессмысленно наращивание любой мощи: экономической, политической, военной – поскольку в случае столкновения с действительно опасным противником все это пойдет прахом. Как у Цинского Китая. Даже развитие науки, само по себе, не является гарантией – в той же империи Цин, как тогда считалось, ученые имели большое влияние. Правда, учеными эти «шеньши» было в том смысле, что их таковыми считали другие ученые, которых учеными считали иные ученые… Ну, в общем, это были люди, занятые интеллектуальной деятельностью и обеспечиваемые за это обществом всем необходимым. А главное - признаваемые в указанном качестве всеми общественными инстанциями. Собственно, именно это и называется сейчас «быть ученым» - т.е., иметь диплом, иметь работу в науке, ездить на конференции и публиковаться в рецензируемых журналах. (Вот последнего в старом Китае не было. Там пресловутый индекс цитирования заменяли периодические экзамены – но смысл их был примерно тот же: показать верность господствующей парадигме. Ну, а то, что тогда этой парадигмой выступали труды Конфуция, а сегодня – некий сложившийся в послевоенное время корпус понятий, смысла особо не меняет.)

* * *

Кстати, удивительно – но имеющаяся в Китая «научная система» в свое время достаточно высоко была оценена европейцами. Какое-то время в Европе XVII и даже XVIII века даже царила определенная «синофилия» – т.е., восхищение китайскими порядками.

В Китае многие европейские мыслители увидели идеал своего общества. В самом деле, место набившей оскомину европейской сословной системы с невежественной и спесивой знатью, а так же хищными и жадными богачами, тут занимал «меритократический» - на первый взгляд – механизм экзаменов, в котором любой человек мог занять достаточно высокий государственный пост. О том, что реально такая система лишь «прикрывает» феодальную структуру общества и имеет не большее значение, нежели «объединяющая» суть причастия для общества христианского, они не догадывались. Равно как и то, что в реальности китайские «шэньши» являются настолько же «учеными», насколько европейские клерки (clericus) являются служителями церкви.

Впрочем, как уже говорилось, где-то к концу XVIII началу XIX веков эта самая «синофилия» сошла на нет – поскольку европейцы поняли, что на самом деле лежит за прекрасной картиной «власти ученых». Что в Китае ученые – это не люди, тратящие дни и ночи для того, чтобы «вырвать» у Мироздания его секреты, проводящие все свое время в лабораториях и обсерваториях и готовые идти на костер ради торжества Истины. А совсем наоборот – люди, единственной целью существования которых является поддержание ритуала. (Совсем как европейские представители клира, которые к данному моменту давно уже утратили последние остатки уважения.) Видя пронизывающую все китайское государство «власть ритуала», неизменную даже во время военных действий, европейцы восприняли это общество, как мир бесконечных и бессмысленных обрядов. (Пресловутые «китайские церемонии».) А эпически проигранные «Поднебесной» «Опиумные войны» не только окончательно свели на нет остатки «китаелюбия», но и на века создали образ китайца, как человека абсолютно исполнительного и трудолюбивого, однако полностью неспособного к инновационной деятельности . Сам же Китай обрел образ «Колосса на глиняных ногах», вечного «мальчика для битья», на территории которого могли беспрепятственно хозяйничать любые народы – начиная от британцев и заканчивая японцами. 

Некий глобальный «человеческий муравейник», населенный людьми-муравьями, способными своим трудолюбием сворачивать камни, но абсолютно беззащитными перед любым мальчишкой с палкой. Подобное представление просуществовало практически до самого 1949 года, когда вдруг оказалось, что подобное «муравьиное царство» неожиданно стало коммунистическим. После чего «трудолюбивые муравьи» превратились в «муравьев злых», способных больно укусить – но все равно, «муравьиная» сущность их никуда не делась. И даже последующие события, взять то разрыв КНР с Советским Союзом, «культурная революция» или начало реформ Дэн Сяопина, оказались не способными разрушить указанный образ. (Кстати, подобное представление в свое время сыграло для Запада роковую роль – но об этом будет сказано чуть позже.) Самое интересное тут то, что при всем этом европейцы прекрасно знали, что Китай изобрел порох, бумагу и компас, а равно как и многое другое, не говоря уж о том, что само подобное государство, имеющее достаточно сложную экономическую систему, нужно было построить. Но Запад предпочитал не замечать данный парадокс, тем более, что особых проблем он не доставлял: действительно, одно было «вначале», другое – «потом».

* * *

Тем более, что особой нужды не было. Экспансия «белого человека» в период достижения ей своей «вершины» (т.е., с середины XIX до середины XX века) казалась настолько естественной и неоспоримой, что рассматривать противостоящие ей цивилизации, как что-то серьезное, не было нужды. Требовалось лишь показать, почему лишь европеец имеет право на владение миром – т.е., объяснить «де юре» то, что и так уже свершилось «де факто». Именно этой задачей и занимались разного рода «антропологические теории» - начиная с расовых и заканчивая «цивилизационными». Разумеется, те объяснения, которые были удовлетворительными «на заре» колониальных завоеваний – типа того, что у «дикарей» нет души, что они представляют собой лишь некую разновидность «разумных животных» - в случае столкновения с «большими» цивилизациями уже не работали. Назвать индуса, араба или китайца обезьяной можно лишь в пропагандистских целях. Однако более-менее «подправленные» теории, вводящие понятие в той или иной форме понятие «национального менталитета», оказывались достаточными для указанной цели. Дескать, побежденные народы, конечно, не обезьяны – но люди, имеющие (по тем или иным причинам) искаженное мировоззрение, не позволяющее развиться высокому уровню нравственности, личной свободы и частной инициативы, характерной для завоевателей. 

А значит, как бы данные народы не «дергались», они обречены быть ниже, нежели Запад. И единственный доступный им путь – это полное подчинение завоевателям, в надежде, что те «подтянут» их до собственного уровня. Как тогда сказал певец британского империализма – «Бремя белых». Правда, была одна страна, которая не просто «ломала» указанное построение, но и показывала его полную несостоятельность. Речь идет о России, которая удивительным образом раз за разом «обламывала» Европу, мечтающую сделать с нашей страной то же, что сделала она со всем миром. Казалась бы – вот типичная «варварская монархия», основанная на рабстве и подавлении частной инициативы. Практически «чистый Китай» - бери голыми руками. Да еще и с почти «обезьяньим» почтением к иностранцам! Единственное, в чем проблема – довольно бедная экономика, но на худой конец и она сойдет. Однако при попытке колонизировать Россию Европу раз за разом ждало разочарование. В XVIII, XIX, наконец, в XX веке «азиатские варвары» не только «давали по рукам» просвещенным европейцам, но и, удивительным образом, оказывались при этом в их столицах. 

Берлин 1760, Париж 1813, опять Берлин вместе с Веной 1945 года (о Варшаве и говорить смешно) – все это должно было несколько настораживать ревнителей идеи о «европейском первородстве». Впрочем, Россия побеждала не только в военной сфере – она смогла создать собственную культурную традицию, могущую состязаться с европейской. Если XVIII век еще можно, в какой-то мере, свести к привычному «эпигонству», то следующее столетие показало, что «высокая культура» может быть не только европейской. Русские создали собственную литературу, музыку, живопись – и при этом чем дальше, тем все это становилось менее похожим на «европейские образцы». В подобной ситуации неудивительно, что западное общественное сознание как за соломинку, «уцепилось» за идею «особой русской души» - поскольку только так можно было сохранить существующую модель мира. Пусть душа, некая непознаваемая сущность – это у «варваров» еще можно вытерпеть! Только бы их «цивилизацию» не прилось признавалась равной европейской! 

Но это были еще цветочки – следующий век принес русским, вслед за победой в искусстве, еще и научно-технический взлет, что поставило апологетов «евроцентризма» перед угрозой полного краха. Оставалось только одно: или признавать Россию европейской страной, что достаточно затруднительно, поскольку тезис о «незападности» этой страны долгое время был общепризнанным. Или же, что еще хуже, признать возможность существования «незападных» высокоразвитых цивилизаций. Собственно, все это грозило обрушить мировую колониальную систему. И, в конце концов, обрушило ее. (Ну, разумеется, не только это – а вообще, развитие «русской цивилизации» в «советском варианте».) «Взрывное» освобождение колоний, начавшееся после 1950 года, казалось, навсегда закрывало «эру белого человека». Длинная череда эпических провалов, преследующих бывших колонизаторов в Африке или Юго-Восточной Азии, завершилась самым невероятным поражением Соединенных Штатов во Вьетнамской войне. Когда величайшее «белое» государстсво мира победили даже не «условно европейские русские», а самые, что ни на есть «обезьяньи обезьяны» - какими выглядели вьетнамцы с точки зрения господствующего дискурса. Представить ситуацию хуже тяжело – ну, только если бы какие-нибудь аборигены, с копьями и стрелами, смогли разгромить современную моторизованную дивизию. И даже помощь СССР тут особо не «помогала»: во-первых, как уже сказано было, Россия с т.з. Запада сама по себе не особо «легитимный» противник. А, во-вторых, эта самая советская помощь не могла закрыть «расовую неполноценность» вьетконговцев: ведь, несмотря на все, «физически» воевали то они.

* * *

Казалось, что «белый человек» проиграл полностью и бесповоротно, что теперь человечеству придется искать способ жизни в условиях равенства народов, что фантом евроцентризма растаял, как туман под утренним солнцем. А главное - что теперь известно реальное основание европейского, да и любого другого «цивилизационного прорыва», и не просто известно, но доступно для использования всеми желающими. По крайней мере, взрывной рост «новых наций» (с обеих сторон Холодной Войны), начавших самостоятельное выстраивание развитых обществ во второй половине XX века, свидетельствовал именно об этом. Но случилось неожиданное. Внутренние процессы в СССР привели к его очень быстрому угасанию и распаду. Тут нет нужды рассматривать эту тему подробно. Можно только сказать, что еще в конце 1970 годов Советский Союз казался монолитом, успешно решающим одну проблему за другой – а уже к концу 1980 стало ясно: это катастрофа. И разумеется, это событие вновь извлекло из пыльной «исторической кладовой» давно поеденную молью концепцию «белого человека». Множество «мыслителей» и «учителей» загнусавило о «столбовой дороге цивилизации» и необходимости вновь «учиться у Запада». А главное - о том, что существующая система, где есть «господа» и «рабы», является идеалом и меняться больше не будет. Ну, и разумеется, вначале робко, а затем все громче начали раздаваться голоса о том, что существуют «полноценные» и «неполноценные» народы. 

Но, как оказалось, это была лишь некоторая пауза перед дальнейшим развитием событий. Как раз в тот момент, когда кодла одуревших от собственной «победы» «евроцентристов», «победы», к которой они не приложили ни грамма усилий –начала заходится в «пароксизме самодовольства», История приступила к финальному аккорду «времени белого человека». В котором этим самым «победителям» была обеспечена ведущая роль – роль копателей собственной могилы. 

В 1972 году президент США Ричард Никсон с официальным визитом посетил Китайскую Народную Республику. Это был первый в истории приезд главы западного государства в Поднебесную Империю – до «Опиумных войн» китайцы не желали видеть «варваров» иначе, как в форме униженных данников, а после – указанное государство стало никому не интересно. Действительно, это даже не колония – в которой, как в Индии, живут пусть второсортные, но подданные. А просто нещадно обдираемая (через торговлю опиумом, которая, как и любая продажа наркотиков, не совсем торговля) территория, судьба которой может волновать только в плане дальнейшего ограбления. Ну, и еще – недопущения к данному процессу «конкурирующих фирм», которых в реальности было немало. Можно вспомнить, к примеру, то, что произошло после подавления «боксерского восстания», когда оказалось немало желающих – от Германии до Японии – полакомиться «мясом убитого дракона». 

Впрочем, в конечном итоге, логистика оказалась сильнее всего – и главным претендентом на «бывшую» Срединную Империю оказалась недавно прошедшая модернизацию «Страна Восходящего Солнца». Но и у нее ничего хорошего не вышло. Нет, конечно, оккупировать Китай она оккупировала – да так, что до сих пор японцы выступают для китайцев главными врагами. (Одна «Нанкинская резня» чего стоит.) Однако всего через десять лет после этого (примерно) случились события, полностью опрокинувшие всю предыдущую реальность. А именно – Россия (да, опять), будучи Советским Союзом, с треском разгромила величайшую военную машину в истории человечества, показав Западу, что она теперь может не просто вмешиваться в европейскую политику, но и определять ее. Собственно, после этого разгром японских оккупантов был предопределен – данная страна оставалась один-на-один со всей антигитлеровской коалицией, и шансов выдержать этот удар у Японии не было. (Впрочем, если честно, то даже для нее шанс победить даже одни Соединенные Штаты при условии, что последние ведут войну «на один фронт» равнялись нулю.) 

В общем, как бы то ни было, но Китай был освобожден, причем освобожден реально. Вместо очередной «смены хозяина», как это обычно бывает при империалистических войнах, он получил «настоящую» свободу. Дело в том, что СССР, как государство социалистическое, вовсе не горел желанием приобрести очередной рынок сбыта своих товаров – а напротив, рассчитывал обрести «друга» и «партнера». (Как это не странно звучит в межгосударственных отношениях.) Это сейчас песня «русский с китайцем братья на век» звучит, как издевательство – мы сейчас «умные», начитавшиеся модных книг по «цивилизационному подходу», который в реальности есть лишь «смягченная» форма старого доброго расизма. А значит, поверить в то, что «тысячелетняя цивилизация», да еще и не «имеющая комплиметарности» к России, может оказаться близкой, разумеется, не можем. Тогда же советские люди без учета всяких «цивилизационных идей» приступили к строительству в Китае социалистического государства. Не колонии, тесно завязанной на метрополию и служащей лишь удовлетворению ее нужд, а полноценной социально-экономической системы.

* * *

В исторической перспективе это может показаться очень рискованным и непродуманным шагом – если учесть то, что случилось позднее. Но по другому советский человек действовать не мог – он, в силу своих особенностей, не мог быть колонизатором. И вместо «уничтожения» социосистем, «переваривания» их, он выступал творцом оных.

Так что, если честно, то Китай был «отстроен» заново после более чем столетнего «пережевывания» данной «цивилизации» Западом. И не просто отстроен –а отстроен с учетом «той самой» российско-советской особенности, о которой неоднократно шла речь в прошлых частях. Наверное, тут так же можно наблюдать воздействие неких глубинных законов мироздания – те, что привели в свое время к появлению СССР и к недопущению «захлопыванию железной крышки олигархии» над миром. И хотя в конечном итоге КНР очень быстро вышла из зоны советского влияния – собственно, иного ожидать было бы странным: страну с населением в миллиард, находящуюся в состоянии непрерывного и активного экономического и социального роста, удержать в состоянии «младшего брата» почти невозможно. (А ситуация с равноправной коммуникацией между социостистемами практически такая же печальная, как ситуация с подобной вещью между отдельными личностями.) 

Но при этом главная историческая задача России-СССР была выполнена: вместо разрозненной «человеческой каши», скрепленной лишь более-менее формальными связями (в рамках противоборствующих группировок), Китай превратился в единое общество, имеющее несомненную историческую направленность. Китай вновь стал полноценной, самодостаточной культурой, причем, в отличие от прежних эпох, способной существовать в непрерывном процессе взаимодействия с иными культурами. Эта самая «российская» черта, заложенная в общественную структуру новой «Срединной империи» и оказалась той самой роковой для Запада «закладкой», которая, в конечном итоге, и «выстрелила» в самый неожиданный момент. И сломала при этом все «хитроумные планы» и долговременные проекты западных «мудрецов». Дав, таким образом, дорогу тому самому «кроту Истории», о давней смерти которого так любили последние говорить еще недавно.

На самом деле, фатальная ошибка была сделана еще тогда, когда Ричард Никсон отправился со своим визитом в Китай. На самом деле, ехал туда он не просто так, ради развлечения – а с вполне конкретной и рациональной целью. Его визит должен был положить начало очередному процессу уничтожения коммунизма – а именно, углублению и радикализации расколу между КНР и СССР. На самом деле, как уже сказано выше, тяжело было представить себе ситуацию, когда страна, подобная Китаю, согласилась бы на признание чьего-либо верховенства над собой. И, несмотря на обывательские представления, никакой правитель не смог бы достичь чего-либо иного, так что обвинять Хрущева в том, что он лично ответственен за конфликт с КНР, смешно. (Тем более, что подобными вещами занимался скорее МИД с людьми, профессионально знающими Китая – а вовсе не Никита. ) И уж конечно, смешно связывать подобный разрыв с пресловутой «десталинезацией» - связывать событие подобного уровня с данным явлением аналогично связыванию начала Семилетней войны с письмами маркизы де Помпадур. Т.е., это значит полное непонимание «уровней» тех или иных событий. Впрочем, в рамках поставленной темы самым важным является то, что указанный неизбежный разрыв между вновь отстроенным Китаем и СССР немедленно был воспринят Западом, как прекрасное «окно возможностей».

И почти сразу же было принято решение его использовать. Именно поэтому американский президент-антикоммунист прилетел в «коммунистическую» страну, и даже встречался с Мао, чуть ли не официально считавшимся в это время «главным коммунистом планеты». (В любом случае, его связывали с данной «идеологией» намного сильнее, нежели Брежнева, который и по советским меркам был коммунистом с натяжкой, а уж международная популярность его была несравнима с «маовской».) На самом деле, Никсон прекрасно понимал, что находящаяся на подъеме, но еще не сформировавшаяся китайская «общность» на порядки безопаснее, нежели страна, способная реально изменять мир. И он – а точнее, стоящие за ним силы – не ошиблись: КНР, несмотря на все, вместо «коммунизации» планеты вскоре приступила к развитию собственной рыночной экономики. Т.е., к тому, что казалось так близким к самым сокровенным мечтам западных деятелей – к «вестернизации». Да, пускай специфическому, пуская с «китайской спецификой» - но к прохождении того пути, который должен привести страну к подчиненному положению по отношению к «мировому центру». Это казалось самой значительной победой над «мировым коммунизмом» -по крайней мере, до распада самого СССР.

* * *

Однако в реальности оказалось, что западные «аналитики» несколько заблуждались. И речь идет даже не о том, что при проведении «рыночных реформ» китайские «товарищи» полностью забили на «реформы политические». Это, если честно, не было особой бедой – на Западе знали, что при наличии рыночной экономики любая диктатура является довольно условной. И даже увлеченность «китайской спецификой», с помещением при этом своей страны в центр мира не особенно заботила их – в конце концов, в «прошлый раз» именно это привело к эпическому фейлу китайского государства. Гораздо серьезнее было то, что при всем этом представители Китая не желали полностью встраиваться в «окружающий мир», и продолжали развивать собственную систему образования, науки, искусства и т.д. Однако этот момент казался элитам Запада не особенно существенным: в конце концов, и европейские с американскими университеты посещают немало китайцев, и американские фильмы с музыкой пользуются в данной стране достаточной популярностью. Так разве весь этот могучий поток не способен справиться с жалким ручейком «национальной культуры»? 

Оказалось, что не способен… А точнее, то, что принято было считать «национальной культурой», на самом деле оказывалось гораздо большем, нежели принято было понимать под подобным. Совершенно удивительным образом, те механизмы, которые столь эффективно сработали в самых разных странах, приводя их в состояние полной зависимости от развитых стран, тут оказались бесполезны. Впрочем, подобное не должно было являться для Запада чем-то удивительным – в свое время он практически так же «прокололся» с Россией. И лишь крайне тяжелый суперкризис, в который угодило российское (советское) общество в конце 1970 годов, позволило Западу сделать с ним то, что должно было случится на столетие раньше. Однако господствующая в мире парадигма, понятное дело, подобный провал объяснить оказывалась неспособна, и так же, как и в случае с нашей страной до этого, «китайский вопрос» оказался скрыт за «псевдорешением» «национального менталитета». Дескать, опять дело приходится иметь с «загадочной китайской душой». 

Впрочем, дело обстояло еще проще: поскольку Китай, как уже говорилось, имел и имеет в мире образ «человеческого муравейника», т.е., огромного государства, населенного трудолюбивыми «людьми-муравьями», то особо бояться его для Запада не было смысла. Ну да, «азиатская деспотия» - однако разве мало было подобных деспотий. В любом случае, «белый человек» наблюдал свысока за этой «велосипедно-рисовой нацией», что-то пытающейся клепать в своих сараях. Главный враг столетия, «безбожный коммунизм» в своей советской ипостаси был повергнут. А значит – бояться больше было нечего, можно было расслабиться и жить в надежде на вечность. Серьезных врагов больше не было, а несерьезные, типа «арабского терроризма» лишь способствовали «сплочению наций» и прекрасно подходили в качестве «мальчиков для битья». Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия – тут можно было воевать хорошо, воевать плохо, побеждать, проигрывать локально, тратить деньги, не глядя (попил и откат – как известно, старинная забава не только российской элиты), терять людей, после чего печально закатывать глаза во всеобщей скорби, создавая себе имидж «страдальцев за общее благо». А что не пострадать – поскольку все эти потери, и финансовые, и людские – представляют собой каплю в море по сравнению с общим объемом.

* * *

А Китай в это время рос, потихоньку набирая «обороты», пока в 2014 году вдруг не оказалось, что он обогнал флагмана Запада – США – по своей экономической мощи. Впрочем, даже тогда мало кто обратил на данный факт серьезное внимание: в этот момент гораздо более интересной казалась набирающая скорость «заварушка» на Ближнем Востоке. Впрочем, не только. Удивительный подарок Западу в этом же году подарила Украина. Это самое абсолютно ничем не выделяющееся постсоветское государство, десятилетиями мирно разлагающееся на месте убитой в 1991 году страны Советов, вдруг преподнесло заманчивый сюрприз в виде ультраправого переворота. Конечно, сам по себе он вряд ли мог вызвать какую-то серьезную реакцию – это ведь не Ближний Восток, тут не нефти, не газа – однако для изнывающих от безделья «псов Холодной войны» он оказался буквально манной небесной. Дело в том, что десятилетия «безвражеской жизни» создавали опасную тенденцию, когда люди, десятилетиями определяющие внешнюю политику западных стран, могли оказаться ненужными. Причем, если раньше они еще могли кивать на место бывшего СССР: дескать, там не все однозначно – то с началом нового тысячелетия это делать становилось все труднее и труднее. 

А так можно и финансирование потерять. В этом плане указанный переворот принес им не просто оживление – он, как казалось, вдохнул в западных интеллектуалов смысл жизни. Теперь можно было заново отстраивать столь щедро кормящий прежде образ – создавая мифологию про «хитроумного Путина», мечтающего захватить весь мир. (Ну, и заодно – надувая указанную ничтожную фигуру до космических масштабов.) Ну, и естественно, убеждать всех и вся в собственной значимости – т.е., реализуя главное умение политического деятеля. Это самое умение из любой, самой незначительной мухи раздуть не слона даже, а огромного диплодока, в условиях отсутствия реального противника оказалось просто потрясающим. Впрочем, только политикой дело не ограничилось. 

На самом деле, огромная экономическая, политическая, военная и научно-техническая мощь, созданная Западом в период борьбы с коммунизмом, как казалось, полностью лишало смысла всякое деяние по дальнейшему ее увеличению. И напротив, давала неограниченные возможности для своей утилизации. Нечто подобное происходило в рухнувшем СССР периода 1990 годов –но в отличие от постсоветской ситуации, в развитых странах «утилизаторы» не были столь свободны. Огромная система «сдержек и противовесов», выработанная за века существования конкурентного общества не давала им возможности практически мгновенно сожрать все это. 

Поэтому поведение «их» утилизаторов было намного более скромное, нежели «у нас». Однако общего смысла это не отменяло: главным качеством являлось умение оторвать более жирный кусок, и на этом основании построить более мощную систему для отрывания кусков. Ведь, как и в случае с бывшим СССР, речь шла о дележке необъятного ресурса, избыточного для существующей ситуации…

Собственно, это проявилось во всех сферах – в научно-технической, например, подобная ситуация привела к росту популярности всевозможных «вундервафель», типичным примером которых является пресловутая технология «стелс». В политической – как уже было сказано выше – в тяге к абсолютно мертворожденным проектам, имеющих изначально хаотическую природу. Т.е., поддержка сил, которыми не только управлять невозможно, но нельзя даже предсказывать их поведение в ближайшее время. Примеров море – «Аль-Каида», ИГИЛ (запрещенный на территории РФ), разного рода «братья-мусульмане», наконец, пресловутый украинский бардак. (В котором вообще невозможно выделить какие-либо «силы» в привычном понимании – поскольку тут хаоса на порядки больше, нежели в том же ИГИЛе.) В экономике – развертывание чисто «брендовых» систем, вроде современного Apple (где нет ничего, кроме бренда) или проектов Маска. Впрочем, что там Маск – он котенок по сравнению с концепцией «зеленых технологий», особенно с самым главным бредом-надувательством (одновременно!) последних десятилетий – с «воздействием человечества на климат». Причем, самое страшное тут то, что, кажется, практически все участники этого процесса реально верят в то, что говорят – вроде «глобального потепления, вызванного антропогенными факторами.

* * *

В общем, еще раз можно напомнить о том, что История обладает огромным чувством юмора. Хотя, на самом деле, это никакой не юмор – а закономерная плата за нежелание не то, чтобы изучать, а вообще, признавать наличие системных основ Мироздания. Разрушение СССР и дискредитация не марксизма даже, а вообще, любых концепций, основанных на «больших» системах, а сползание в теплый мирок постмодернизма – а по сути, «диктатуры быта», того самого «ильфипетровского» «маленького мира», как это не парадоксально звучит – привело к тому, что Запад превратился в некое подобие рыхлого и неуправляемого «диназавра». В практически полный аналог «империи Цин», о которой говорилось в прошлых частях. Конгломерат «личных интересов» чиновников и бизнесменов – практически то же самое, что творилось в «старом Китае», сведение науки и техники практически к полному ритуалу. Наконец, бесконечные военные действия с созданными Западом же противником, в которых «сливаются» триллионы долларов – но не видно никакого результата. (Точнее, этому самому «противнику» умудряются еще и проигрывать – в полном соответствии с анекдотом про чучела и сборную России по футболу!) И все это с надуванием щек в плане утверждения о своей уникальности и важности для мира – тут особенно старается «флагман Запада». 

То есть мы видим решительный контраст между тем, чем был этот самый Запад еще лет сто – да что сто, еще лет тридцать назад, и его современным состоянием. И – развивающийся динамичный Китай, как уже было сказано, сохранивший доставшуюся ему от СССР стремление к изменению мира. Правда, не сохранивший советское стремление к коммунизму – а значит, лишенный советского миролюбия и гуманизма. Впрочем, это достойный противник цивилизации «белого человека», давно отбросившей гуманизм в числе упомянутых выше «больших идей», и заменившего его на «маленькую» толерантность. Тут можно сказать даже, что дав именно такую страну в противники, История реализовала пресловутый «закон кармы» - а именно, не дала Западу возможность «сдаться на милость победителя», поскольку милости тут не будет. Так же, как не было милости у «белых», когда они, на пике своего могущества, покоряли народ за народом.

В общем, «мене, мене, текел, упарсин». Письмена уже начертаны, и никакие ритуальные жертвоприношения, никакие мольбы и прошения не помогут. Вакханалия, продолжавшаяся почти три десятилетия, оргия пожирания ресурсов и разного рода противоестественного блуда ведет к одному финалу – тому, за которым лежит завершение пресловутой «современности» и дальнейшее продолжение истории… Но об этом надо говорить отдельно.

ANLAZZ